Мастер снов
Шрифт:
«Я у тебя в голове». Меня неприятно передернуло от этих слов, продолжавших звучать в памяти.
Еще никогда я не спускался с крыши так быстро. На предельной скорости. Под ногами звучал просыпающийся город. И шум утреннего Полиса отличался от ночного. Сейчас в нем не было беззаботной суеты, только расчетливая, деловая, холодная отстраненность. Яркие огни погасли. Появились первые пешеходы, стремящиеся на работу. Серая дымка закрывала половину дальних высоток. Впрочем, у меня не было желания смотреть по сторонам.
Добравшись до карниза со статуями, я остановился
Но сейчас копаться в себе было некогда. Надо спускаться. И договориться с Янсом, так подставившим нас всех. Феликс сказал, что решил проблему с дэймосом, на которого работал наш «старший друг». Значит, скорее всего, ни ему самому, ни нам больше ничего не угрожает. Никто не упадет с крыши, не выполнив поручение, и не попадет к эринерам. Впрочем, может быть, я чего-то по-прежнему не знаю. Мелькнуло сожаление о том, что я не расспросил Феликса подробнее, но тут же испарилось – мне было не до разговоров, хорошо хоть целым ушел.
Дальнейший спуск прошел очень быстро и без остановок. Я приземлился на тот же самый мусорный ящик и поспешил прочь.
Я не надеялся увидеть Янса на условленном месте, но он был там. Стоял в подворотне, прислонившись спиной к стене и подняв воротник. Ждал, хотя уже все сроки прошли. Увидев меня, поспешно отлип от своей опоры и сделал шаг навстречу, попадая в слабый свет фонаря. Все добродушие смыло с его лица, оно было злым, таким же, как и темные глаза, взгляд которых нетерпеливо обшаривал меня.
– Ты где застрял?! Почему так долго?! – буркнул он. – Ну? Достал?
И протянул руку, ни секунды не сомневаясь, что я тут же передам ему украденную вещь.
– Нет, – ответил я. – Не достал.
– То есть как это?! – Косматые брови подручного дэймоса приподнялись, на низком лбу собралась гармошка складок.
– Он вернулся. Я даже окно не успел открыть. Просидел всю ночь на карнизе, но он так и не вышел.
– Ты что, спятил?! – рявкнул Янс и схватил меня за отворот куртки. – Он не мог вернуться! Ты должен был достать эту вещь! Сегодня! Сейчас!
Впервые я видел его в такой ярости. И, как ни странно, отчаянии. Оно было тщательно замаскировано под гневом и негодованием, но я видел, как паника бьется в его глазах и выступает каплями пота на висках и под бледной нижней губой. Он боялся. По-настоящему.
– А я тебе говорю, что он был в номере.
–
Я вырвался из его захвата, и на мое лицо упал свет фонаря.
– А это еще что?! – Янс увидел синяк на моей скуле, который сейчас должен был расцветать всеми оттенками синего и лилового.
– Ударился, на подъеме.
Его взгляд еще раз метнулся по моему лицу, рот перекосило в злобной, нервной ухмылке.
– Так вот в чем дело! – Голос Янса зазвучал зловещим шепотом. – Ты сдал нас ему. Получил пару раз по морде и тут же все выложил!
Он снова попытался схватить меня, но я отбил его руку, тоже начиная злиться.
– Мне и не нужно было ему ничего говорить! Этот тип в номере все понял сам. А ты – идиот, если не знаешь, на кого работаешь. И еще больший идиот – если знаешь! – Я отступил на шаг, засунув руки в карманы. – Но можешь успокоиться. Никому из нас больше ничего не угрожает. Вряд ли твой заказчик теперь может навредить хоть кому-то. С ним уже разобрались. Так что успокойся.
Янс рассмеялся. И я увидел в его глазах издевательское высокомерие.
– Это ты идиот, Мэтт. Неужели думаешь, что мой «заказчик» был один? Ты вообще не понимаешь, куда ввязался и каких людей пытаешься обмануть.
Я промолчал, начиная испытывать нечто вроде легкого беспокойства.
– Думаешь, легко отделался? – продолжал ухмыляться Янс. – Даже если твой новоявленный защитник «убрал» кого-то из них, остальные-то живы. И лучше бы тебе было самому свалиться с крыши.
Он сделал быстрое, резкое движение кистью, и я увидел в его руке нож-выкидушку. Лезвие тускло блеснуло в электрическом свете. Я не испугался, просто знал, что не дам ему прирезать меня, хотя наши силы были не равны. Но помощник дэймоса не спешил нападать. Он просто поднял нож так, чтобы отраженный свет кольнул меня в глаза, и произнес четко, сделав ударение на последнем слове:
– Цвет снега – белый.
Можно было рассмеяться в ответ на это нелепое заявление, но я вдруг почувствовал жуткую головную боль. Она накрыла меня, поднимаясь от затылка, и сжимала череп раскаленной сетью. Каких-то три слова превратили меня в беспомощную развалину. Перед глазами побелело. Словно повалила плотная пелена того самого снега, о котором упомянул Янс. В нем слышался гул ветра и звучали какие-то смутные голоса. Боль длилась и длилась, а когда закончилась и зрение прояснилось, я увидел себя стоящим на краю недостроенного этажа того самого здания, во дворе которого мы собирались по вечерам. Я видел осколок неба, несколько строений впереди, а внизу – горы мусора, пирамиды каменных блоков и куски перекрученной арматуры. Пробежала собака, следом за ней, не зная, что творится у него над головой, быстро прошел ее хозяин. Мой взгляд скользил по миру, охватывая все целиком, фиксируя каждую деталь, но не мог оценить увиденное. Холод сковал руки и ноги, проткнул спину…