Мастер светлых артефактов
Шрифт:
— Но… — Соня оглядела себя. — Что я там буду делать?
Холодно… Хочется есть… Запах крови!.. Еда! Охранный круг… Нельзя — чужое! Еще запах. Знакомый. Да, это она… Она делилась кровью, она поделится едой.
На лезвие кинжала ложатся чары. Клинок вспарывает толстую шкуру. Еда!
Эдера пришла в себя с куском холодной печени в одной руке и кинжалом в другой. Перед ней громоздилась туша гроса со вспоротым животом.
Позади послышался шум. Обернувшись, она увидела, как из палатки вылезает княжна, а следом за ней Соня. И, судя по недовольным лицам и доносившемуся запаху, она испортила им свидание.
— Я правда, очень извиняюсь, Ваше Сиятельство. — Дриада откусила еще один кусок печени и прожевала. — Но это было выше моих сил. Я проснулась вчера вечером, а дома еды нет. Приехала сюда, но всю дичь
— Кусочек? — проворчала Соня. — Да там только печенки было килограмма три.
— Не обращайте внимания, аст Глетчер, она просто не выспалась. — Опал, заметившая, как бледнеют темные круги под глазами дриады, махнула рукой. — Я вовсе не против, тем более это самое малое, чем я могу отплатить за вашу помощь с эликсирами.
Опал покосилась на возмущенно засопевшую Соню и фыркнула.
Глава 36
Печать амантино (прост. «метка любовницы») — особая магическая печать, наносимая альвийками собственной кровью и магией возлюбленным девушкам других рас. Выглядит как узор из переплетения волнистых линий и спиралей. Результат весьма напоминает магию крови дриад. В пользу этого говорит и то, что внешние элементы узора индивидуальны для каждой альвийки. Центральная часть печати меняет форму в зависимости от того, насколько далеко зашли отношения. На близком расстоянии печать позволяет считывать физическое состояние амантино и частично испытываемые эмоции. Девушка, получившая такую печать, не может причинить прямого вреда альвийке и ее ближайшим родственникам. Вместе с тем, установка подобной печати возможна лишь при наличии действительно сильных чувств и, как видно из названия, равносильна помолвке. Магия Света и Тьмы. Сходства и различия и их влияние на мышление и образ жизни рас Вельта. Издание второе, дополненное и переработанное. Автор неизвестен. Сомбрийский королевский университетЭкземпляр из закрытого хранилища.
Несмотря на достаточно сложные задания, зачет в ее группе сдали все. Уставшая, но довольная, Соня отнесла протоколы в ректорат и уже собиралась домой, но у дверей приемной ее встретили два пожилых гнома, преподававших упрощенный курс рунологии на других факультетах. Оказалось, что вместо заслуженного отдыха, занятий с Фейной и, как она надеялась, встречи с Опал, ей предстоит замещать мастера Бремера в экзаменационной комиссии.
В первый день студенты, особенно парни с факультета бытовой магии, старались подгадать момент так, чтоб сдать зачетную работу именно ей. Лишь ко второй половине следующего дня, когда число отправленных на пересдачу болтунов перевалило за десяток, ей перестали пытаться отвесить комплимент или пригласить на свидание вместо нормального ответа на вопросы.
На третий и четвертый дни зачет сдавали целители, которые, видимо, знали подробности скандала с Хелле, и ситуация изменилась — к ней стали подсаживаться девушки. Каждая вторая разглядывала ее с любопытством, кое-кто во время ответа пытался строить глазки, а от некоторых альвиек вообще тянуло цветочным ароматом «Розового тумана». Гномы только усмехались в бороды, глядя, как она морщится, опустошая очередной флакон «Ледышки».
Следующие три дня прошли легче — студенты и студентки с боевого факультета всего лишь морщили носы и сдавали работы любому свободному преподавателю. А вечером восьмого дня, когда зачет сдал последний студент, оба рунолога заявили, что она достойно справилась с первым испытанием и теперь ей предстоит принимать экзамен на звание магистра боевой магии. Не обращая внимания на ее возражения, гномы объяснили, что экзамен по непрофильным дисциплинам проводится в большом зале, куда студенты заходят по одному. Кроме знания рун, которые она должна будет оценивать по строгим правилам, ей разрешается, и даже рекомендуется, проверять внимательность и скорость реакции на неожиданные ситуации. А так как «магистры боевой магии должны быть готовы ко всему», в средствах разрешено не стесняться.
В аудитории, где будущих членов комиссии собрали на совещание, уставшая и раздраженная Соня встретила Эдеру, явно пребывавшую в таком же состоянии.
Посмотрев,
В своих предположениях он не ошибся — обе девушки зверствовали так, что даже преподаватели по боевой магии довольно качали головами. Часть колб для эликсиров лопалась при нагревании из-за едва заметных трещин на донышках, среди стилусов попадались деревянные, намертво прилипавшие к заготовкам, как только имитирующая серебро краска стиралась. Карточки с заданиями вспыхивали, а ингредиенты для эликсиров пускали корни и врастали в стол, если их касались напитанными магией руками. Над рассыпанными по полу металлическими пластинками возникали барьеры, о которые можно было запросто споткнуться и разлить уже готовый эликсир, из оставленных под стульями цветочных горшков прорастали плети колючей ежевики, незаметно оплетая ноги по колени и выше.
Не обошлось и без инцидентов. Один из альвов бросил в отвернувшуюся дриаду довольно заковыристое парализующее заклинание. Целительница, чей личный щит оказался двойным, ответила таким же параличом, и, явно не ожидавший этого, студент шлепнулся лицом в пол. Дриада смерила незадачливого боевика презрительным взглядом и, выдав: «И это будущий магистр боевой магии? Не впечатлена», велела отнести его в лазарет. Через полчаса человеческий парень, чью рунную цепочку артефактор не приняла, что-то процедил про нахальную бездарность и схлопотал удар в челюсть, нанесенный, судя по результату, под ускоряющим заклинанием.
— Что скажете, мастер Бремер? — спросил ректор приехавшего вчера гнома.
— Я видел зачетные работы ее группы. Как ни прискорбно это осознавать, сол ректор, но в артефакторике она разбирается куда лучше меня. Но вот рунологию ей лучше не преподавать — многие вещи слишком сложны и избыточны. Там, где несколько рун можно связать простой нитью силы, а мощность потока регулировать ее толщиной, она, как и все темные, строит сложные печати и цепочки. Впрочем, для столь безд… слабого мага — это вполне логичный подход. — Посмотрев, как молодая девушка трясет рукой, закованной в латную перчатку, а упавшего вместе со стулом парня грузят на носилки, гном хмыкнул. — Немного вспыльчива. Но через год-другой это пройдет.
— Вы все-таки решили оставить преподавание?
— Да. За правнучкой нужно приглядеть, а возраст у меня пусть и солидный, но сменить работу еще позволяет.
— Жаль. Я не уверен, что мастер Мист останется.
Получив срочное письмо, Карл Бремер побросал в чемодан самое необходимое, и, оставив записку ректору, срочно уехал. Два месяца он дневал и ночевал в доме внука, обновляя выгорающие руны на печати, стабилизирующей потоки силы. Наконец, аура правнучки стала постепенно восстанавливаться, и сложная печать на полу ее комнаты сменилась на более простой. Тогда-то Карл и вспомнил, что уехал, даже не оставив никаких конспектов и планов. Но когда он выкроил время и добрался до стационарного шара связи на почтовой станции, выяснилось, что ему нашли временную замену — студентку-артефактора, присланную на Обмен. Всполошившись, он начал было объяснять ректору, что темный не сможет правильно обучить студентов, потому что их артефакты работают иначе, на что получил ответ, что девушка об этом прекрасно знает, более того, она светлая и получила степень мастера за изготовление светлого артефакта. Новость была странной. С одной стороны, стало спокойнее — студенты нормально доучатся, с другой — того, кто напоил его четырехлетнюю правнучку боевым эликсиром так и не нашли, и такая удачная замена наводила на подозрения. Повторный сеанс связи его успокоил — девушка попала на Обмен случайно, и даже прошла проверку.
Аура правнучки восстанавливалась, свободного времени у Карла становилось все больше, и он решил занять себя делом, вновь открыв старую мастерскую, принадлежавшую еще отцу.
Обратно в Шейнт Карл возвращался, пребывая в раздумьях. Оказалось, что рунологов в родном городке уважают куда больше, чем в столице. А когда в его мастерскую стали заглядывать жители соседних городков и поселков, то и доход почти сравнялся с жалованием преподавателя Академии. И в то же время менять привычки и бросать преподавание не хотелось.