Мастер тату
Шрифт:
– Это пистолет, – сказала Лика. – Я хочу защищаться. Я не хочу быть жертвой. И если кто-то придет за мной...
– Это пистолет, из которого застрелился Нестеренко, – сказал Кирилл. – Ничего глупее ты не могла придумать?
– Да, – утвердительно мотнула головой Лика, отстраняясь от Кирилла. – Я сделала одну более глупую вещь – я связалась с тобой. Думала, так будет спокойнее, надежнее. Я думала, что ты сможешь меня защитить, сможешь остановить человека, который убил Алену... Как это было глупо с моей стороны!
– Дай сюда! – Кирилл попытался забрать у нее "ТТ",
– Да ты взбесилась...
– Наоборот, я пришла в себя! Я поняла, что толку от тебя не будет! – Лика попыталась засунуть пистолет в карман куртки, но ее одежда явно не была предусмотрена для оружия – все карманы оказались малы. – Нестеренко... Он застрелился почти у тебя на глазах! А ты ничего не сделал! Ты не просек, к чему идет дело! Тоже мне – сыщик! Балбес ты, а не сыщик! И ты наверняка поймаешь этого убийцу, но уже после того, как меня зарежут! Тебе же все равно, когда... А мне – нет! Теперь я сама за себя постою! – Она воинственно потрясала пистолетом. – Лучше, чем надеяться на тебя!
Кирилл молча сел на бордюр.
– Ну вот, – обрушилась на него Лика. – Теперь ты будешь тут рассиживать!
– Ты сказала, что я тебе больше не нужен...
– А ты и рад!
– Я выгляжу радостным?
– Ты выглядишь так, будто тебе плевать на меня...
– Это неправда, – сказал Кирилл. – И знаешь что... Вот что я сейчас сделаю. Я сейчас поеду к Рукавишникову. Мне плевать, хочет он со мной общаться или нет. И мне плевать, откроет он мне дверь или нет. Я могу вышибить дверь, я могу вытрясти из него все, что он знает. Потому что дальше это безумие продолжаться не может.
– Ты правда это сделаешь? – наклонилась к нему Лика.
– Если ты дашь мне пистолет.
– Держи.
– Мне не все равно, что с тобой случится.
– Я знаю, – Кирилл почувствовал на своей щеке осторожное прикосновение. Как тогда... Он снова протянул руки, но схватил не Лику, а пистолет. – Я знаю, – сказала Лика. – Просто мне страшно. И с каждым днем все страшнее и страшнее. Потому с каждым днем погибает все больше людей. Знаешь, я и вправду подумала сегодня о том, чтобы снять татуировку лазером, как говорил Шнурок. Я просто боюсь не успеть... Убийце же не пошлешь открытку с этим сообщением. Он обязательно придет за мной – помнишь, что сказал Нестеренко насчет фрагментов и целого? Важен каждый фрагмент. Я – тоже фрагмент.
– Насчет того, что не пошлешь открытку, – это точно, – с сожалением заметил Кирилл, поднимаясь с бордюра. – Нестеренко этого не учел. Убийца не знает, что один фрагмент испорчен. Если даже этот случай попадет в газеты или на телевидение – кто знает, может, убийца не читает уголовную хронику? Тогда он так и не узнает о гибели Нестеренко.
– И будет резать дальше, – мрачно заключила Лика. – Ты сказал правду насчет похода к Рукавишникову?
– Само собой, – сказал Кирилл. – Это именно поход. Решительный и беспощадный.
Глава 28
– Я вообще не понимаю,
– Дурдом какой-то! – Медэксперт клацнул желтыми кривыми зубами. – То привозят посреди ночи какую-то псину полуразложившуюся... То ни свет ни заря какие-то... – он исподлобья взглянул на Львова. – И с какой стати я тебе должен показывать результаты экспертизы? Документов же у тебя нет!
– Я тебе показывал документ, – сказал Львов. Он сидел на поскрипывающем под тяжестью седока стуле, рядом стоял "дипломат", и это делало Львова похожим на командированного, но не на сыщика. Медэксперт тоже подозревал что-то подобное.
– Это не тот документ! – фыркнул он. – Мне экспертизу прокуратура велела сделать, им я и результаты покажу. А ты, хоть из десять раз из убойного отдела, – иди погуляй. На фига мне неприятности вешать на свою тонкую нежную шею?!
– Твоя шея покрышку от "КамАЗа" выдержит, – флегматично заметил Львов. – Не то что пару звездюлин от прокуратуры. Видишь ли... Я это дело начинал. У меня его подло свистнули. Я хочу эту несправедливость исправить. Хочу быть номером один. С твоей помощью, братан.
– Мой братан на зоне парится в Красноярске, – неожиданно сообщил эксперт. – Уважаемый в тамошних краях человек, авторитетный. Не то что я здесь – каждый хмырь в погонах может поднять ни свет ни заря, да еще и требовать чего-то... Не готовы результаты, понял?
– То есть не оформлены, – сказал Львов. – Тебя же прокуратура пинками под зад поторапливала. Я думаю, что ты уже все сделал. Разве что бумажки не оформил. Мне-то как раз бумажки не нужны. Ты мне на словах объясни, что там к чему.
– Слова тебе мои нужны? – Эксперт брезгливо выплюнул окурок. – Ну, слушай. Собачка кого-то поцапала. Хватит тебе?
Львов отрицательно помотал головой.
– У того, кого она поцапала, – кровь четвертой группы. И одежда зеленого цвета. Точнее – серо-зеленого.
– Сильно она его порвала?
– Не очень. Но обеими передними лапами. То есть одежду она ему испортила наверняка. Скорее всего пришлось к врачу обращаться. Если учесть размеры собаки, то рана находилась примерно на уровне полутора метров. Если человек среднего роста, то это – плечо, грудь...
– Это все?
– Если ты думаешь, что собака еще случайно откусила кусочек паспорта с фамилией и местом постоянной прописки – ты ошибаешься.
– Я всю жизнь ошибаюсь, – вздохнул Львов. – Телефоном твоим можно побаловаться?
– Не сломай только, баловник.
Львов положил перед собой ответ на ивановский запрос по поводу покусанных. Пять человек. Один лежит в больнице – и это наверняка не убийца, потому что Молочков, Колокольникова и несчастный Мурзик, которому и после смерти нет покоя, – события последних дней. Остаются четверо, и известно про них очень мало. Никто не додумался указать группу крови пострадавших, есть фамилии, инициалы, года рождения...