Мастер всея Галактики(сборник фантастических романов)
Шрифт:
— Кому досталось хуже всех? — спросил Гамильтон, не открывая глаз.
— Артуру Сильвестру. Помните старого солдата? Он ни на секунду не терял сознание, но, по–моему, уж лучше бы потерял! По–видимому, перелом позвоночника. Сейчас он в хирургии.
Гамильтон скосил взгляд на собственную руку: она покоилась в большой гипсовой повязке.
— Я пострадала меньше всех, — запинаясь, проговорила Марша. — Но из меня чуть дух не вышибло. Я попала прямо в середину луча. Все, что видела, — лишь искры из глаз. Правда, экспериментаторы
Гладко выбритый молодой врач отвернул одеяло и стал измерять Джеку пульс. Рядом деловито готовила процедуру рослая медсестра. Приборы стояли у нее под рукой. Все выглядело чинно и деловито.
Выглядело… однако что–то было не так. Джек это почуял нутром. В глубине подсознания возникло неуютное ощущение, будто изменилось нечто важное… Или — исчезло.
— Марша, — неожиданно спросил он. — Ты чувствуешь?.. Неуверенной поступью Марша подошла поближе.
— Что, милый?
— Не могу объяснить. Но у меня вдруг появилась мысль… Не знаю, как это назвать. Не понимаю…
Марша явно забеспокоилась. Поколебавшись немного, она обернулась к доктору:
— Я же вам говорила: что–то не так. Помните, в самом начале, как только пришла в себя?
— Всякий, кто перенес шок, испытывает ощущение нереальности происходящего, — спокойно заметил ей доктор. — Это в высшей степени типично. Примерно через сутки все пройдет. Кроме того, не забывайте, что каждому из вас сделали успокоительную инъекцию. Да и выпавшее испытание было слишком велико. Луч, в который вы угодили, чрезвычайно мощный.
Джек и Марша промолчали. Они лишь смотрели друг на друга, по выражению лица стараясь угадать мысли другого.
— Думаю, нам еще повезло, — осторожно выжидательным тоном проговорил Гамильтон. Радостный экстаз, с которым он только что молился, уступил место сомнению. Что, в конце концов,, произошло? Новое, загадочное чувство не поддавалось усилию рассудка, оно явно сторонилось обычной житейской логики. Джек осмотрел палату, но не заметил ничего странного или подозрительного.
— Вам очень повезло, — подтвердила медсестра с такой гордостью, будто в этом была ее личная заслуга.
— Сколько я здесь пробуду? Доктор задумался.
— Полагаю, вы можете отправиться домой сегодня вечером. Но оставайтесь в постели еще не меньше суток. Вам обоим нужно хорошенько отдохнуть. Скажем, недельку. Еще я предложил бы нанять опытную сиделку.
Джек призадумался.
— Нам это не по карману.
— Вы получите страховку, — чуть натянуто напомнил врач. — Этим ведают федеральные власти. На вашем месте я бы думал только о том, как поскорее встать на ноги.
— А может, мне так больше нравится! — отрезал Гамильтон. Он не стал ничего объяснять, а погрузился в размышления.
Несчастный случай ничуть не изменил дурацкого
Когда врача и медсестру уговорили оставить их наедине, Джек заметил жене:
— Теперь, по крайней мере, будет что соседям сказать. Не надо выдумывать причину, почему я без работы.
Марша с убитым видом кивнула.
— Я и забыла…
— Подыщу себе работу без военных секретов. Никаких больше дел с оборонкой. — Он мрачно пошутил: — Сейчас я как Эйнштейн в пятьдесят четвертом. Помнишь его слова? «Может, стану водопроводчиком или буду телевизоры чинить. Мне это больше по душе».
— А помнишь, чем ты всегда хотел заняться? — Сидя на краю кровати, Марша нервно теребила свои неровно подстриженные волосы. — Ты хотел конструировать новые системы звукозаписи!.. И новые принципы — как это? — частотной модуляции УКВ. Ты мечтал быть звездой в мире аудиотехники.
— Да, да! — кивнул Джек, стараясь выглядеть полным воодушевления и решительности. — Тринауральная система Гамильтона… Помнишь, как мы ночью сочиняли название? Три звуковых дорожки, три звукоснимателя, столько же усилителей и динамиков. Все разнесено по трем помещениям. В каждом сидит звукорежиссер. И каждый слушает отдельную композицию…
От собственных слов Джек на самом деле завелся. Марша несколько наигранно поддержала его:
— Один контур играет двойной концерт Брамса. Да, конечно, я помню!
— Еще один — «Свадьбу» Стравинского. А третий — пьесу Доуленда для лютни. У звукооператоров снимаются все три энцефалограммы и пропускаются одновременно через сердце три–науральной системы — ортополифон Гамильтона. Мозговые импульсы трех слушателей смещены друг относительно друга строго математически. Формула базируется на постоянной Планка…
Джек явно разошелся: в руке под гипсом запульсировала жгучая боль. Охрипшим голосом он торопливо закончил:
— Полученная комбинация записывается. Затем воспроизводится с измененной скоростью…
Марша наклонилась и порывисто обняла его.
— Милый, когда я пришла в себя, то испугалась: вдруг ты погиб? Поправляйся скорее, дорогой! Ты выглядел совсем… неживым: ни кровинки, ни движения. Я думала, сердце мое разорвется.
— Я застрахован, — нелепо брякнул Джек. — Ты бы стала богатой.
— Не хочу быть богатой! — Все еще обнимая мужа и покачиваясь взад–вперед, Марша прошептала: — Подумать только, что я натворила! Из–за того, что совала от скуки нос во всякую гадость и водилась с шарлатанами–политиканами, ты потерял работу. Я сейчас бы задала себе хорошенькую трепку. Надо было сообразить, что нельзя подписывать эту Стокгольмскую бумагу, раз уж ты делаешь ракеты. Но, понимаешь, стоит кому–нибудь подсунуть мне петицию — и я уже увлекаюсь чужой идеей… Бедные, бедные они все! Обманутые люди!