Мастер ядов
Шрифт:
Пролог
У небольшого озера, почти на самом пике горы, возвышался вековой дуб. Коренастый исполин, кряжистый с низкими ветвями и крупными узловатыми корнями. Глядя на дерево, что не тронуло время, война и пожары, у любого создавалось ложное ощущение стабильности, защищённости и непоколебимости мира. Этот островок спокойствия, действительно, остался нетронутым. По водной глади прозрачного и чистого озера пробегали небольшие волны, ветер шелестел листвой. Умиротворение и безмятежность!
Между крупными узловатыми корнями сидел мужчина. Привалившись спиной к стволу он будто
Мужчина одетый словно небожитель, выглядел как самое почитаемое божество. Светлые одежды из дорогой тончайшей ткани, да ещё и вышитые золотом мог позволить себе далеко не каждый верховный заклинатель, что уж говорить о простых людях. Такую одежду ценили и берегли. Но не этот мужчина. Ему не было дела до того что на нем надето, во что он обут и сыт ли его желудок.
Красивый, как могут быть красивы только небожители он привлекал к себе внимание: светлая кожа, правильные черты лица и непривычно светлые волосы. Его красоту не портили следы усталости на лице, красные от непролитых слёз глаза и черные круги под ними. Не портила его красоту и жестокая надменная ухмылка не покидающая эти идеальные губы даже в состояние покоя. Под прикрытыми веками прятались небесно-голубые глаза. В зависимости от настроения они становились тёплыми, как весеннее небо или холодными, как лёд на вершинах неприступных скал. Эти глаза…
Резко вздохнув мужчина закашлялся. На некогда белоснежную ткань брызнула алая кровь. Чуть приоткрыв свои очи он обвёл мутным взглядом пространство перед собой. Озеро привлекло его внимание: скривив идеальные губы в презрительной гримасе он вновь прикрыл глаза, откидываясь на ствол дерева.
— Я иду за тобой как и обещал, — тихо прохрипел он будто ведя с кем-то диалог, — ты ждёшь меня? Хотя, неважно! Главное, что я иду к тебе, и на этот раз ты так просто не отделаешься!
Мужчина умирал, его голос становился неразличим и смысл сказанного читался только по губам. Алым губам испачканным его собственной кровью.
Вместе с этим мужчиной умирал и весь мир. Этот маленький островок спокойствия оказался единственным уцелевшим. Некогда большая и процветающая школа заклинателей располагающаяся чуть ниже по склону перестала существовать безвозвратно разрушенная. Все защитники давно уничтожены, как и все вокруг. Даже твари бездны скитались по миру не находя себе пропитания и умирая от голода. Весь мир умирал. Умирал и мужчина уничтоживший этот мир. Умирал от своей руки, точнее от яда собственноручно приготовленного.
Последний вздох он так и не сделал, его грудь опала, голова запрокинулась, а кроваво-красный рот приоткрылся. Ветер все продолжал трепать полу дорогого одеяния. Листва векового дуба привычно шумела, будто шепталась сама с собой, а по водной
Но рядом находился и тот, кому было до этого дело. Кто стоял чуть вдалеке незамеченным и наблюдал. Покачав головой и грустно вздохнув он послал сгусток черной, как сама тьма, энергии в направлении озера. Через пару мгновений от дуба и мужчины в дорогих одеждах не осталось и следа. Как и от наблюдателя, который уничтожил последний островок спокойствия и умиротворения этого мира.
Глава 1
Тихо постукивала стволами молодая поросль бамбука, в траве копошились жучки, стрекотали сверчки, а птицы наперебой щебетали обсуждая свои дела. По храму расположенному на вершине холма гулял весенний ветерок, а солнце играло бликами отражаясь от покрытой тонким листом железа крыши храма четырёх стихий. Но даже оно не решалось заглянуть внутрь, будто уже зная что там может увидеть.
На полу вповалку лежало больше десятка человеческих тел: бедно одетых мужчин и женщин. Можно с уверенностью сказать, что все присутствующие тут, это бедняки скитающиеся по миру в поисках пропитания. Единственным, кто выбивался из общей картины оказался паренёк лет двенадцати на вид. Худой и нескладный, какими бывают только подростки, в грубой суконной одежде он выглядел болезненно худым и бледным.
Судорожный вздох — всхлип отчётливо громко разнёсся в этом продуваемом всеми ветрами строении, и паренёк, который минуту назад казался мёртвым, резко сел. Закружившаяся голова привела к тому, что он рухнул навзничь больно и гулко ударившись черепушкой о плиты пола. Зашипев от боли он решил больше так резко не подскакивать и приподнявшись на локтях постарался оглядеться. От невыносимой боли раскалывалась голова, слезились глаза, да и все тело ломило так, будто его избили палками накануне.
Свистящий вдох прозвучал оглушающе громко или ему так показалось. Не веря своим глазам Артур постарался проморгаться и ещё раз окинул оценивающим взглядом небольшой храм четырёх стихий. Всё было бы, как и в любом другом храме: четыре статуи расположенные точно по сторонам света, четыре арки — входа между ними и сводчатый потолок. Лишним была гора трупов среди которых лежал и он сам.
Резко сев и подобрав под себя ноги он с удивлением осматривал ближайшего к нему мужчину. Загорелое лицо чуть отекло, контур губ отливал черным. Потянувшись к нему, паренёк приподнял его руку за грубую и грязную ткань рубашки. Как он и думал, ногтевые лунки тоже почернели не от грязи, а от яда, которым опоили всех присутствующих. Губы паренька скривились в брезгливой ухмылке.
— Отребье даже не поняли, что выпили яд, — он уже хотел рассмеяться, но оборвал себя и поднял собственные руки к глазам.
Как и у других ногти оказались окрашены черным, на бледных тонких пальцах мальчишки это отчётливо хорошо было видно. Удивлённо моргнув пару раз он попытался вскочить на ноги. Голова болела нещадно, дышалось тяжело, в левом боку ужасно кололо, перед глазами паренька все поплыло. Падая навзничь Артур пытался поймать ускользающую мысль: “Всё неправильно! Всё должно быть по другому”.