Мастер

Леонов Николай Иванович

– Выйдем, – сказал Сергей Сергеич.

Они вылезли у Краснопресненского вала и пошли через площадь.

– Понимаете, – начал Семен, досадуя. Вместо того чтобы высказать все, что накипело, приходилось выискивать оправдания.

– Это тебе, Сема, впредь наука. Вошел в автобус – плати. У водителя план. Да уж ладно, теперь все в порядке, – сказал Сергей Сергеич как ни в чем не бывало, будто сам он перед Семеном ни при чем. – Ты что-то хотел сказать? – спросил он, и Семен понял, что выяснить сегодня отношения не удастся, а Учитель

дал понять, что вроде бы есть дела поважней, и заслонился своим вопросом быстренько.

– Маргасов сбежал, вот что, – сказал Семен. – Весло его видел.

– Веселов, – поправил Сергей Сергеич.

– Ну, Веселов. Какая разница?

– Большая, – сказал Учитель. – Значит, он видел Маргасова?

– Тот шел по Зачатьевке.

– И что ж Веселов? Позвал милицию?

– Не успел. Пока бегал туда-сюда... Может, того отпустили, а? Маргасова? – предположил Семен.

– Отпадает, – сказал Учитель. – И с чего тогда человеку бегать по чужим углам, сам подумай, если есть собственная берлога? Но он там и носа не показывал. Я проверял. И я-то еще подумал: что это там участковый день и ночь сидит в его квартире? А оно вон, оказывается, что...

– Да уж верно, что бы ему там сидеть, – согласился Семен.

Ну да, Маргасов прошел по той стороне проезда, напрягшись всей кожей. И казалось, просто протяни в его сторону палец, и она вздрогнет даже за сто метров, как на лошади. Настолько она была натянута, его кожа. Такое было у Веселова впечатление.

– В том-то и дело, Сема, – сказал Учитель. – Когда у гражданина с государством лады, он ходит по улицам смело. И уж, во всяком случае, живет в собственной квартире. Но от милиции не скроешься. Подполковник Марков достанет хоть из-под земли.

Семен взглянул на свои старенькие часы и взгрустнул по «Омеге».

Как он ни прятал их тогда под рукавом, Учитель заметил в первое утро и всполошился.

– Это что такое? – вскричал он. – Где ты взял вещь, которая тебе явно не по средствам?

– Братишкин подарок, – соврал Семен, – братишка ходит в загранку. А там они по дешевке. Что ковры, что часы.

– Опять. Опять ты взялся за свое,– сказал Сергей Сергеич смущенно.

– Случайно, – признался Семен. Врать Учителю было бесполезно: он видел насквозь.

И не к чему было объяснять, что уже только при одном виде человека Семену хотелось у него что-нибудь отнять. И сдержать себя стоило усилий. Но Учитель не принимал оговорок.

– Если это как болезнь, ходи только по людным местам, где побольше народу, – сказал Сергей Сергеич. – Избегай пустынные закоулки, где так и тянет ограбить.

– В последний раз, ей-Богу, – пообещал Семен, потому что в такой ситуации сказать было более нечего.

– Нет, я больше тебя не знаю. Негодяй, – сказал старик.

– Честное слово, – добавил Семен.

Вот и сейчас он сразу с подозрением уставился на его запястье. Семен усмехнулся.

– Ты должен стать другим человеком, – сказал Учитель

в оправдание.

– Я и становлюсь. Даже никаких чаевых. Они оскорбляют мое человеческое достоинство, – произнес Семен с усмешкой.

Невольно получилось так, будто он дразнил Учителя. Поэтому Семен добавил едва ли не заискивающе:

– И план я дал сто два процента. Была благодарность в приказе.

– Молодец! И вот что. Возьми-ка отпуск. Съездишь на юг. Ну, скажем, в Краснодар. Растрясешься. Смена обстановки очень кстати, понимаешь сам.

В таких делах Семен полагался на Сергея Сергеича целиком. При его-то житейском опыте старик знал, что к чему, и уже предостерег Семена не от одного скользкого шага. Семен вышел тогда из лагеря, совершенно не представляя, каким еще способом можно добывать себе на житье, как только не испытанным, старым. К обычной работе он еще с молоком матери-барахольщицы впитал твердое презрение. И сидеть бы Семену опять в лагерях, не возьми его под крыло Учитель. Был он раньше безнадежным уличным грабителем, но Учитель научил его ремеслу. И теперь он, Семен, стал человеком.

– И еще: найди-ка сегодня Веселова и передай, пусть он дней на шесть и думать забудет о своей даче,– произнес между тем Сергей Сергеич, – будто ее и нет, дачи. Если сунет нос, скажи: «Не поздоровится».

– Понятно, – сказал Семен. – Это связано с тем самым?

– С тем самым.

– Понятно, – повторил Семен.

Прежде он съездил в свой парк и столковался с начальством насчет отпуска. Сезон отпусков миновал, и начальство не упрямилось. Он наплел кое-что про неких родственников, быстренько оформил все бумаги – и дело было с концом.

Отсюда Семен отправился на квартиру Веселова. На звонок вышел сам Весло в тренировочных брюках с белыми лампасами и в тапочках на босу ногу. Под потертой замшевой курткой белела майка.

– Это ты? – произнес Весло. – Ну, как там среагировал Серега на Маргасова? Небось пришлось не по нюху?

– Известно. Думает, смотался. Подфартило, и утек. Папка с мамкой дома?

– Папка на трудовом посту. А мать сидит в кино. Где-нибудь на хронике. Там будет подешевле. Гривенник – билет.

Они зашли на кухню. Это был скорее филиал торговой базы, нежели кухня. Это был дворец, сияющий кафелем, белизной плиты и холодильника. Весло достал носком трехногую табуретку, придвинул и сел.

– Ну? – спросил Весло.

– Вот что, – сказал Семен, осторожно облокачиваясь на кухонный стол, – вот что, дней на шесть дача для тебя закрыта. Не суйся, потерпи.

Весло недовольно поморщился.

– Серега сказал?

– Он самый.

– Что-нибудь солидное? На космический размах?

– Узнаешь потом. Всему будет время. Твое не уйдет.

– «Не уйдет, не уйдет», – передразнил Весло, слетел с табуретки и забегал по кухне. – Крохи со стола? Объедки?

«Ну и арап! – подумал Семен. – Хочет и загрести, и руки оставить чистыми».