Мастера американской фантастики
Шрифт:
— Она н-не… Она не отдавала этого приказа …
— Что?!
— Не могу понять.
— Она не приказывала меня бросить?
— Я боюсь …
— Спрашивай, тварь, или я разорву тебя на части! Что она имеет в виду?
Дитя рыдало. Женщина корчилась. Фойл кипел.
— Ну! Давай же! О, Господи, почему единственный телепат на Марсе ребенок?! Зигурд! Зигурд, послушай меня. Спроси: приказывала ли она выбросить беженцев?
— Hem. Heml
—
— Она не приказывала.
— Приказывала она пройти мимо «Номада»?
— Там холодно, темно и страшно. О, пожалуйста! НЯ-НЯ-А-А! Я хочу домой. Хочу домой.
— Она приказывала пройти мимо «Номада»?
— Нет.
— Не приказывала?
— Нет. Отведи меня домой.
— Спроси у нее, кто отдал этот приказ.
— Я хочу к няне.
— Спроси, кто ей приказал. Она была капитаном корабля. Кто мог командовать ей? Спрашивай!
— Я хочу к няне.
— Спрашивай!
— Нет. Нет. Нет. Я боюсь. Она больная. Она черная и страшная. Она плохая. Я не понимаю ее. Я хочу к няне. Я хочу домой.
Дитя вскрикивало и тряслось. Фойл орал. Эхо гремело. Фойл в ярости шагнул к ребенку, и тут глаза его ослепил яркий свет. Катакомбы были освещены Горящим Человеком. Перед Фойлом возник его собственный образ — лицо искажено в кошмарной маске, одежда в огне, пылающие глаза прикованы к бьющемуся в конвульсиях Склотски — Линдси Джойс.
Горящий Человек открыл свой тигриный зев. Раздался скрежещущий звук; как охваченный пламенем смех.
— Ей больно. — Горящий Человек сморщился. — Слишком ярко, — прохрипел он. — Меньше света.
Фойл шагнул вперед. Горящий Человек страдальчески зажал уши руками.
— Слишком громко! — закричал он. — Не двигайся так громко!
— Ты мой ангел-хранитель?
— Не слепи меня! Тссс! — Внезапно он опять рассмеялся. — Послушай ее. Она кричит. Она ползает на коленях. Она молит о пощаде. Она не хочет подыхать. Она не хочет боли. Послушай ее.
Фойл дрожал.
— Она говорит, кто отдал приказ. Неужели ты не слышишь? Слушай своими глазами. — Горящий Человек вытянул указующий перст. — Она говорит — Оливия.
— Что?!
— Она говорит — Оливия. Оливия Престейн. Оливия Престейн. Оливия Престейн.
Горящий Человек исчез.
В катакомбах снова воцарилась тьма.
Фойла закружил вихрь калейдоскопических огней и какофония звуков. Он пошатнулся и судорожно глотнул ртом воздух.
— Чертовджант… — пробормотал он. — Оливия. Нет. Нет. Не может быть. Оливия.
Фойл почувствовал чью-то руку.
— Джиз?! — хрипло каркнул он.
За его руку держался плачущий Зигурд Магсмэн. Он взял ребенка на руки.
— Мне больно, — скулил Зигурд.
— Мне тоже больно, сынок.
— Хочу домой.
Так, все еще держа младенца на руках, Фойл побрел по катакомбам.
— Живые трупы, — выдавил он.
А потом: — И я среди них.
Он нашел каменные ступени, ведущие из глубины наверх в монастырь, и стал карабкаться, вкушая смерть и отчаяние. Перед
— Зигурд, — прошептал он. — Кто там?
— Солдатики, — ответило дитя.
— Солдаты? Какие солдаты?
— Коммандос. — Сморщенное лицо Зигурда просветлело. — Они пришли за мной. Забрать меня домой к няне. Я ЗДЕСЬ! Я ЗДЕСЬ!!
Телепатический вопль вызвал крики наверху. Фойл ускорился и молнией выскочил на свет, на зеленый дворик с арками. В центре дворика стоял огромный ливанский кедр. Дорожки кишели солдатами. Фойл оказался лицом к лицу с соперником, который ему не уступал. Через миг после того, как размытое пятно скользнуло у выхода из катакомб, коммандос ускорились. Они были на равных.
Но Фойл держал ребенка; использование оружия исключалось. Прижимая Зигурда к груди, как бегун по пересеченной местности, он, виляя, помчался через двор монастыря. Никто не посмел остановить его — лобовое столкновение на пятикратном ускорении несло мгновенную гибель обоим. Объективно, этот головокружительный бросок казался зигзагом молнии.
Фойл перебежал дворик, пронесся через лабиринт и выскочил на общественную джант-площадку за главными воротами. Там он замедлился и джантировал на аэродром, в четверти мили от монастыря. Взлетное поле сверкало огнями и кишело коммандос. Все антигравитационные шахты занимали военные корабли. Его собственная яхта была под охраной.
Через пятую долю секунды после появления Фойла в аэропорту туда джантировали преследователи из монастыря. Фойл затравленно озирался. Он был окружен бригадой коммандос — все под ускорением, все великолепно обученные и смертельно опасные. Перед ними он был беспомощен. У него не было ни одного шанса.
И тут вмешались Внешние Спутники. Ровно через неделю после уничтожительного рейда на Землю они нанесли удар по Марсу.
Снова ракеты пришлись на рассветный квадрант. Снова вспыхнули и заиграли перехватывающие лучи, и небеса содрогнулись от детонаций. На горизонте вспухли зловещие смерчи огня, и задрожала земля. Но была еще одна страшная особенность, ибо наверху вспыхнула Новая, заливая ночную сторону планеты мертвенно-слепящим светом. Рой ядерных боеголовок ударил по крошечному спутнику Марса, Фобосу, и в мгновение ока испарил его.
Смятение, охватившее коммандос, предоставило Фойлу тот единственный шанс. Он снова ускорился и напролом бросился к яхте. Перед люком остановился и молниеносно оценил нерешительность охраны. Какую-то долю секунды они колебались, не зная, выполнять ли задачу или реагировать на новую обстановку. Фойл швырнул застывшее тело Зигурда Магсмэна в воздух, охранники инстинктивно кинулись ловить его, а Фойл рванулся в яхту и захлопнул за собой люк.
Все еще под ускорением, ни на миг не останавливаясь и не проверяя, есть ли кто-нибудь на борту, он ворвался в рубку, ударил по тумблеру взлета, откинув его до предела, и яхта взмыла по антигравитационному лучу с десятикратным ускорением. Фойл не успел привязаться к креслу. Действие десятикратной тяги на его беззащитное тело было чудовищным.