Мастера американской фантастики
Шрифт:
Он коснулся горячей сухой ладони и почувствовал исходящую от женщины отчаянную жажду ласки, потребность в заботе. Пульсирующие волны проникали в него и уходили к далеким наблюдателям.
— Ты когда-то любил меня, — тихо сказала Берил. — Тогда мы оба были глупы. Полюби меня снова, хоть чуть-чуть. Помоги мне встать на ноги. Мне нужна твоя сила.
— Конечно, я помогу тебе.
Кэссиди покинул квартиру и купил три кубика трилина. Вернувшись, он активировал один из них и вжал в руку Берил. Зелено-молочные глаза в ужасе расширились.
—
Кэссиди воспринял пронизывающую боль, исходящую из глубин ее разбитой души, и передал дальше. Но вот пальцы Берил скрючились, наркотик включился в метаболизм, и она успокоилась.
Взгляните на вторую:
с другом.
Робот-дворецкий объявил:
— Мистер Кэссиди.
— Впусти, — велела Мирабель Кэссиди Милмен Рид.
Дверь автоматически поднялась, и Кэссиди вступил в великолепие из оникса и мрамора. На диване — изысканном произведении искусства из силового поля и ценнейших пород дерева — лежала Мирабель. Они поженились с Кэссиди в 2346 году и прожили восемь месяцев. В те дни она была стройной изящной девушкой, но теперь ее тело расплылось, как вата, опущенная в воду.
— По-моему, ты удачно вышла замуж, — заметил Кэссиди.
— С третьей попытки, — отозвалась Мирабель. — Садись. Что будешь пить?
— Ты всегда хотела жить в роскоши. — Кэссиди продолжал стоять. — Самая интеллектуальная из моих жен, однако слишком любила комфорт. Теперь у тебя есть все.
— Да.
— Ты счастлива?
— Мне хорошо, — произнесла Мирабель. — Я уже не читаю так много, как прежде, но мне хорошо.
Кэссиди обратил внимание на то, что в первый момент он принял за одеяло, лежащее в ногах Мирабель; багряного цвета существо с золотыми прожилками, мягкое, нежное, с несколькими глазами.
— Зверек с Ганимеда?
— Да. Муж купил в прошлом году. Он мне очень дорог.
— Не только тебе. Эти создания стоят бешеных денег.
— Они почти как люди. Только более преданные. Тебе, быть может, это покажется блажью, но сейчас в моей жизни ничего дороже нет. Понимаешь, я люблю его. Я привыкла, что любят меня; теперь я сама полюбила.
— Можно взглянуть? — попросил Кэссиди.
— Будь осторожен.
— Разумеется. — Он взял зверька в руки, погладил его; тот тихонько заурчал.
— Чем ты занимаешься, Дик? Все еще работаешь на маршрутных линиях?
Он оставил вопрос без ответа.
— Напомни мне строчку из Шекспира, Мирабель. Насчет мух и распущенных мальчишек.
Ее светлые брови нахмурились.
— Ты имеешь в виду из «Короля Лира»? Погоди… Ага! «Как мухам дети в шутку, нам боги любят крылья обрывать» [1] .
1
Перевод Б. Пастернака.
— Вот именно. —
— Мухи. Распущенные мальчишки. Мои шутки, Мирабель. Теперь я бог, ты знаешь это? — В его голосе слышались одновременно спокойствие и умиротворенность. — Прощай. Спасибо.
А вот и третья:
в ожидании новой жизни.
Лорин Голстейн Кэссиди, тридцатилетняя темноволосая женщина с огромными глазами и на седьмом месяце беременности, единственная из всех его жен не вышла больше замуж. Ее квартира в Нью-Йорке была маленькой и непритязательной.
— Теперь, конечно, ты выйдешь замуж? — спросил Кэссиди.
Она с улыбкой покачала головой.
— У меня есть кое-какие сбережения, и я ценю свою независимость. Больше я не позволю себе влезать в такую жизнь, какая была у нас с тобой. Ни с кем.
— А ребенок? Будешь рожать?
Лорин ожесточенно закивала.
— Мне стоило больших трудов добиться его. Думаешь, это просто? Два года оплодотворения! Целое состояние! Специальный курс терапии, аппараты, копошащиеся внутри меня, — и все для того, чтобы я могла родить! О, ты не представляешь! Я мечтала об этом ребенке, я готова отдать за него жизнь!
— Любопытно, — произнес Кэссиди. — Я навестил Мирабель и Берил; у них тоже были своего рода дети. У Мирабель — маленькая тварь с Ганимеда, у Берил — пристрастие к трилину и гордость, что она сумела его побороть. А у тебя младенец, появившийся без помощи мужчины. Все трое, вы чего-то ищете… Любопытно.
— Дик, как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно.
— У тебя такой равнодушный голос… ты просто выговариваешь слова. Мне даже почему-то страшно.
— Мм-м, да. Знаешь, какой добрый поступок я совершил для Берил? Я принес ей несколько кубиков трилина. И задушил зверушку Мирабель. Причем сделал это, не испытывая ни малейших укоров совести. Если ты помнишь, я никогда не поддавался страстям.
— По-моему, ты сошел с ума, Дик.
— Я чувствую твой страх. Ты думаешь, что я собираюсь причинить вред твоему ребенку. Страх меня интересует, Лорин. Но горе, скорбь — это стоит проанализировать, Не убегай.
Она была такой маленькой, слабой и неповоротливой в своей беременности. Кэссиди мягко схватил ее за запястья и притянул к себе. Он уже воспринимал ее новые эмоции: ужас и — глубже, на втором плане — жалость к себе.
Как можно избавиться от плода за два месяца до рождения?
Ударом в живот? Слишком грубо. Однако у Кэссиди не было других средств. И он резко ударил ее коленом. Лорин сникла у него в руках, а он ударил ее еще раз, оставаясь бесстрастным, так как было бы несправедливо получать удовольствие от насилия. Третий удар, казалось, достиг цели.