Мастера детектива. Выпуск 12
Шрифт:
– Приветик! Найди себе стул. Я уже заканчиваю. Клэнси медленно стянул с головы шляпу и почесал затылок.
Если это она таким образом изображала полное признание вины и чистосердечное раскаяние, то тогда он не кто иной, как сам Дж. Эдгар Гувер. Она подняла на него глаза, поймала взгляд, устремленный на ее полуобнаженный бюст, и без особого успеха попыталась запахнуть халат.
– Слышь, не обращай внимания, папик! Это не продается. Просто у меня еще лак на ногтях не просох… – Она улыбнулась: веселая, беззаботная, доброжелательно–шаловливая улыбка, ослепительно
Клэнси сглотнул слюну и с опаской сел в зачехленное кресло, в котором чуть было не утонул. Он стал наблюдать за ее филигранной работой. У нее привычка, отметил он про себя, кусать кончик языка, когда она сосредоточенно что–то делает. Она опять встряхнула головой, откинув волосы назад, и взглянула на него.
– Слышь, какая я негостеприимная хозяйка! Может, хочешь выпить? – Она мотнула головой в сторону шкафчика у стены, и от этого движения волосы снова упали ей на лицо. – Там есть все, чего только душа не пожелает. За исключением, пожалуй, аквавита.
– Нет, спасибо, – сказал Клэнси.
– Я тебя не осуждаю. Слишком рано. Я сама не пью до обеда, – улыбнулась она. – Закончу через секундочку – последний палец.
Она совершила крошечной кисточкой очень сложный маневр, сунула ее в одну из бутылочек, закрутила и откинулась назад.
– Ну вот и порядок. Как тебе?
Она отвела ладонь в сторону и стала рассматривать плоды своего труда, а потом протянула руку на суд Клэнси.
– Представляешь, этот лак называется «Морской закат над заливом». Ну и название! Я бы назвала это «Розовый восход»! – Теперь, когда ее руки были не заняты, она запахнула халат на своей изрядной груди и нахмурилась. – Ты опоздал, папик!
Пи одни мускул не дрогнул на лице Клэнси.
– Я обычно говорю: лучше поздно, чем никогда. Она расхохоталась.
– Ты так любишь говорить? Я люблю говорить: сбереженный цент все равно что заработанный. И еще: когда под рукой не окажется гвоздя – потеряешь королевство! – Она откинулась на спинку кушетки, с довольным видом изучая свои ногти. – Но вот чего я никогда не говорю, так это: «Деньги – корень всех бед».
Она подняла глаза. Клэнси заметил, что они фиалкового цвета. Очень красивая женщина, решил он, и далеко не глупышка.
– Ну ладно, папик, моя бы воля, я бы все утро просидела тут с тобой да травила поговорки, но мне время некогда терять. Ты принес билеты?
Клэнси сидел с каменным лицом. Он лишь похлопал себя по нагрудному карману пиджака. Женщина довольно кивнула.
– Хорошо. Теперь скажи мне, папик, ты сам–то бывал в Европе?
– Два раза, – ответил Клэнси. Он совершенно успокоился. – Ну, первый раз, как сама понимаешь, с армией генерала Эйзенхауэра, но, пожалуй, это не в счет. – Он не упомянул, что второй раз побывал в другом полушарии, чтобы привезти домой особо опасного преступника–убийцу, да добрался только до лондонского аэропорта, где британская полиция удерживала того парня под стражей.
Взгляд ее фиалковых глаз смягчился. Она подалась
– И что, там правда так красиво, как все говорят? Ну, знаешь, Копенгаген, Рим, Париж…
– Очень красиво, – подтвердил Клэнси.
– Ой, умираю, хочу посмотреть! А ты туда плавал теплоходом?
Клэнси медленно кивнул, не сводя глаз с ее счастливого лица.
– Один раз – теплоходом. Один раз – самолетом.
– И что, это правда здорово, как говорят? То есть я имею в виду теплоходом. Ну, там романтично – и все такое? – Она взглянула на него и расхохоталась немного смущенно. – Наверное, я выгляжу дурой, да только я еще ни разу на теплоходе не плавала…
– Бывает и романтично… – сказал Клэнси.
– Надеюсь, они там говорят по–английски? Ну, на теплоходе…
– В общем – да.
Она улыбнулась – широкой довольной улыбкой, – вздохнула и встала.
– Ну ладно, хорошего понемножку, а то я уж тащусь от самой мысли об этом путешествии. Но мне и правда пора бежать. Надо еще в последний момент сделать массу покупок, собрать вещи, так что, если ты дашь мне билеты, папик…
Клэнси решил, что по этому вопросу уже узнал все, что можно. Он положил шляпу на пол рядом с креслом и откинулся на мягкую спинку, сложив руки на коленях.
– Билеты, а куда? И для кого? – спросил он мягко. Она вытаращила глаза, опешив на мгновение. Потом ее глаза сузились, губы сжались.
– Так ты не из турагентства?
– А я и не говорил, что оттуда, – сказал Клэнси спокойно. – Ты не ответила на мой вопрос.
– Тогда кто ты и что тебе надо?
– Фамилия моя Клэнси. – Казалось, он чувствовал себя очень уютно в глубоком кресле, но его глаза пристально наблюдали за девушкой. – Я лейтенант полиции…
– Поли–иции… – Она обомлела. Но в ее глазах не было ни растерянности, ни страха. Она, похоже, была удивлена, но ничуть не встревожена.
Клэнси нахмурился. Либо она талантливейшая в мире актриса, либо его единственная ниточка лопнула. Он пожал плечами. Еще одна поговорка к сегодняшней коллекции: взялся за гуж – не говори, что не дюж. Он кивнул.
– Да–да. И я хочу задать несколько вопросов. Она резко села, лицо ее побледнело.
– А покажите мне свое удостоверение!
Клэнси протянул ей бумажник. Она долго изучала его фотографию, потом вернула бумажник.
– Хорошо, лейтенант. Я понятия не имею, что все это значит, но все равно можете задавать ваши вопросы.
– Вот и славно. – Клэнси сунул бумажник обратно в карман. – Давайте вернемся к первому моему вопросу: куда билеты? И для кого?
– Я не могу ответить, лейтенант. – Она смотрела прямо в удивленное лицо Клэнси. – Извините. Тут нет ничего противозаконного. Просто я сейчас не могу отвечать На этот вопрос. – Она заколебалась и потом, словно борясь сама с собой, выдавила слабую улыбку. – По правде говоря, я и сама не знаю, почему меня просили держать это в тайне, но – просьба есть просьба. – Ее улыбка увяла. – В любом случае, я убеждена, что полиции это не касается.