Мастера детектива. Выпуск 5
Шрифт:
— Я долго прожил среди этих вещей, миледи. Я приводил в порядок эти полки, когда был еще мальчиком в буфетной, и мне кажется, я могу сразу найти все, что нужно.
Камилла прошлась по комнате, открывая один шкаф за другим.
— Чудеса! — повторила она. — Словно ничто не изменилось с тех пор, как я еще ребенком приходила сюда и мешала вам работать.
— И вправду, все серебро цело, миледи, да и хрусталя разбили мало.
— Как красиво! Это вилки времен королевы Анны?
— Уильяма и Марии, миледи… Извините меня, миледи, но
— Конечно, Бриггс. Вот и опять я мешаю вам, совсем как бывало раньше. В котором часу обед?
— В восемь, миледи.
— Значит, пока еще не нужно идти наверх и переодеваться. Вы разрешите мне покопаться в серебре? Я уж и забыла, как когда–то здесь все пленяло меня.
— Разумеется, миледи, — ответил Бриггс, поднимая тяжелый поднос. Уже в дверях он остановился и сказал: — Вы изволили упомянуть о переодевании к обеду. Осмелюсь заметить, что на сегодняшний вечер не стоит надевать платье без рукавов. В столовой, боюсь, будет холодновато.
Когда он через четверть часа вернулся в буфетную, Камилла уже ушла, но служебные помещения не были пусты — там оказался еще один гость, из другой части дома. Бриггс услышал стук высоких каблуков по вымощенному каменными плитами проходу, ведущему на кухню, и до него долетел голос миссис Карстерс.
— Милый мой Уорбек–холл! — услышал он. — Простите меня, голубушка, но я не могла удержаться, чтоб не сунуть сюда нос! Я весь дом обегала, предаваясь воспоминаниям. Боже ты мой! И сколько же вкусных блюд приготовлялось у меня на глазах в вашей чудесной старой кухне!
Из бормотания, которое донеслось до Бриггса, он заключил, что заигрывания миссис Карстерс были приняты вежливо, но холодно. Кухарку, которая не являлась, как он, местным старожилом, видно, слишком заботило приготовление обеда к сочельнику на древней плите, чтобы она позволила себе прервать работу. Вскоре миссис Карстерс отказалась от попыток сойти за своего человека и вернулась восвояси. Она остановилась в дверях буфетной, чтобы облагодетельствовать своим присутствием Бриггса.
— О Бриггс, я только что рассказывала кухарке, как я рыскала по всему этому милому старому дому! И право же, мне кажется, что вам — слугам — досталась лучшая его часть. В этом крыле чувствуется неповторимая атмосфера старины.
— Чересчур холодная атмосфера в такую погоду, мадам, — ответил дворецкий сухо.
— Да, да, конечно, я знаю. И одни переносят холод хуже, чем другие. А все–таки, Бриггс, вы должны признать, что работать в старинном Уорбек–холле, в комнате, которую построил сам Перкин Уорбек, — это привилегия, и…
— Вот уж нет, мадам, тут я должен возразить вам! Это миф, сочиненный составителями путеводителей. Он лишен всяких исторических оснований.
Эти слова раздались за спиной у миссис Карстерс, и она в изумлении обернулась:
— Мистер Ботлинг! Вы меня перепугали!
— Моя фамилия — Ботвинк, мадам.
— Ах да! Я ужасно бестолкова насчет имен,
Д–р Ботвинк показал наверх.
— Из архива, — объяснил он. — Он прямо у нас над головой. Эта маленькая лестница за моей спиной ведет прямо туда.
— Ну конечно, как же это я могла про нее забыть! Мы называли ее «Перкинова лестница». Вероятно, вы скажете, что и это неверно?
— К сожалению, мадам, как это ни огорчает вас и Бриггса, но это совершенно неверно. Тем не менее буфетная — весьма любопытная старинная постройка. Вы знаете, что здесь остался кусочек первоначальной полотняной обивки?
— Вот уж никогда не думала, что об Уорбек–холле мне что–нибудь расскажет иностранец, — сказала миссис Карстерс раздраженно. — Уверена, что вы ошибаетесь, мистер… э… доктор…
— И все–таки он остался, мадам. Совсем маленький кусочек на стенке шкафа возле раковины. Смотреть там особенно не на что — он очень поврежден, за последние столетия его не раз закрашивали, но это, несомненно, подлинный обрывок полотняной обивки, тех же времен, что и само здание. Если вам интересно, я сейчас вам его покажу.
— Раз он в таком состоянии, вряд ли стоит терять время, чтобы на него смотреть, — сухо сказала миссис Карстерс.
— Вы правы, мадам. Он не представляет особого интереса, если не считать, что он в отличие от Перкина Уорбека не подделка. — И, пустив эту парфянскую стрелу, историк удалился.
— Ну, знаете ли! — Миссис Карстерс задыхалась от негодования. — Этот джентльмен, по–видимому, чересчур вольничает в вашей буфетной, Бриггс! Мне это кажется весьма неуместным. В комнате, полной ценностей, как эта, бог весть что может случиться.
— Видите ли, мадам, — сказал Бриггс снисходительно, — приходится идти на компромисс. Этот джентльмен все–таки иностранец. Он в самом деле помешался на всем действительно старинном и устарелом. Он говорил мне, что именно поэтому он так интересуется британской конституцией.
— Вот этого никогда не понять иностранцам! — воскликнула миссис Карстерс. — Они воображают, что мы все еще живем в прошлом. Не понимают тех великих перемен, которые произошли в нашей стране за последние годы, и еще больших перемен, которые произойдут в будущем.
— Так точно, мадам, — сказал Бриггс с заметным отсутствием энтузиазма.
— Обед, вероятно, как всегда, в восемь?
— Да, мадам. Гонг к переодеванию будет в половине восьмого.
Различие в отношении Бриггса к двум дамам выразилось в том, что он дал миссис Карстерс уйти, не предупредив, какой холод ожидает ее в столовой.
До обеда оставалась еще уйма дел — прежде всего дворецкому надо было спуститься в погреб. Он вернулся минут через пять, бережно держа в руках бутылку, густо оплетенную паутиной, и сердце у него упало, когда он увидел в буфетной еще одного посетителя. Он вздохнул с облегчением, увидев, что это всего–навсего сержант Роджерс.