Мастера книги
Шрифт:
Поднялись в лифте на четвертый этаж и, пройдя немного по коридору, я вхожу в уже знакомую мне приемную. Там за компьютером все та же особь женского пола. На этот раз она с поразительной скоростью что-то печатает.
– Здравствуйте, Вера Григорьевна, – почтительно здороваюсь я.
– Входи, он ждет, – отвечает она, ни на мгновение не отвлекаясь от печатания.
(Вера Григорьевна? – Удивился я, в пошлый раз ее звали вроде бы как-то иначе.)
Я вхожу. Максим Константинович просматривает папку с какими-то документами, но при моем появлении он захлопывает ее и говорит:
– А,
Я подхожу к столу, сажусь на стул для посетителей и только после этого открываю рот.
– Кайдоновская в сознании. Ее состояние стабильно. Шкала лояльности показывает активное желание Кайдоновской сотрудничать на протяжении всей беседы. Так что ей действительно ничего не известно.
– А что показывает шкала страха?
– Показатели выше нормы, но это и понятно. Она с самого начала знала, об опасности диалога…
(Пора было вмешиваться.)
Закашлявшись, я сбиваю его с мысли, и говорю уже сам:
– Она напугана после аварии и напугана не без основания. За Звонцевым действительно стоит сила, и с этой силой нам следует считаться, как и ему.
– Ты так считаешь? – он внимательно посмотрел мне в глаза.
– Я в этом уверен.
– И что ты предлагаешь?
– Интересы той силы практически не пересекаются с нашими, а раз так, нам нечего бояться. С другой стороны, ради того, чтобы с Кайдоновской все было в порядке, он будет готов на все, что в его силах.
– То есть ты предлагаешь вернуть ее Звонцеву?
– Да.
– И в этом случае он будет паинькой?
– Я гарантирую.
– Хорошо. Я принимаю сделку. Сейчас позвоню. – Он взял трубку, затем, хитро улыбнувшись, передал ее мне, – думаю, тебе будет приятней позвонить самому…»
– Ты что, хочешь отказать себе и нам в удовольствии посмотреть начинающуюся там комедию? – удивленно и с заметным недовольством в голосе спросил меня Тень. – Ты только представь себе рожу этого, как там его, когда до него дойдет, что он был буквально одержимым тобой? А твой куратор? Думаешь, для него твое появление в теле этого типа не стало сюрпризом?
Мне и самому хотелось посмотреть на начавшийся там бардак, но это было не хорошо. Мне нельзя было делать из этих людей посмешища, и если мое вторжение в их дела еще было оправдано моими чувствами к Алине, то последующее присутствие в кабинете куратора было бы более чем невежливым. Поэтому я ответил Тени:
– А ты бы хотел, чтобы тебя сначала вот так огорошили, а потом еще и устроили просмотр с пожиранием попкорна?
– Но у нас нет попкорна, – несмело возразил он.
А дед меня поддержал:
– Ты прав. Эти люди очень не любят терять лицо; еще больше они не любят тех, из-за кого они потеряли лицо; тех же, кто оказался настолько невежливым, что не постеснялся стать свидетелем того, как они потеряли лицо, они просто уничтожают.
– И правильно делают, – добавил Тень.
– Так какого хера ты тогда меня провоцировал? – обиделся я.
– Хотел убедиться, что ты – мужик, а не кусок какашки.
– Он прав, – заступился за Тень дед, – чем дальше ты на пути, тем более четко должен соответствовать кодексу, а иначе тебе лучше расписаться в собственной несостоятельности и соскочить на обочину.
– И
– Забудешь все лишнее, растеряешь навыки и станешь каким-нибудь разносчиком пиццы или блох, зато останешься жить.
– Извини, дед, но такая жизнь не для меня.
– Я это знаю, – ответил он.
– Мы это знаем, – подтвердил Тень, – иначе с тобой никто бы не стал возиться.
Вот только их слова послужили для меня слабым утешением. Еще несколько минут, даже не минут, мгновений назад, правильность того, что я сделал, не вызывала у меня сомнений. Теперь же, когда Алина была в безопасности, я понял, что сдал куратору Мастеров Книги, правда, без потрохов, но когда речь заходит о предательстве, во внимание принимается сам факт, а не какие-то там детали. И еще неизвестно, на кого Книга обрушит свой карающий меч, на меня или…
От этих мыслей я, наверно, побелел. Ну а пот на ладонях и слабость в коленях были уже тут как тут.
К счастью, дед быстро заметил мое состояние и понял, что у меня на душе.
– Можешь не волноваться, – заверил он, – ты сделал то, что должен был сделать.
– Считай, что экзамен ты сдал, – подтвердил Тень.
– Экзамен?
– Когда судьбе что-то нужно от нас, она сначала намекает нам на это очень деликатно. Если же мы ее не слышим или не понимаем, она пытается привлечь наше внимание более заметно. И если мы продолжаем ее не замечать, она начинает пытаться привлечь к себе наше внимание все более и более настойчиво, пока мы не поймем, что ей от нас надо. Ну а к тем, кто слишком тупой или слепо-глухой, она применяет уже крайние меры, и начинает от всей души бить их мордой об асфальт. Книга действует примерно также. А так как намеков ты не понимал, то и пришлось Книге устраивать весь этот цирк с заложницей.
– И что, нельзя было просто сказать? Прислать одного из вас и сказать, – разозлился я.
– Ты должен учиться соображать. Нам не нужны слепые исполнители. Нам нужны творчески мыслящие люди.
Думаю, Тень собирался прочесть мне целую лекцию на эту тему, но во мне словно выключили ток. Я даже не помню, как добрался до дивана. Помню лишь слова деда:
– А как ты хотел? Все это чертовски утомляет.
Новая Глава
Вернулась Алина только через три дня. Выглядела она уставшей, но не больше – похоже, врачи в нашей фирме не зря получают зарплату.
– Как дела? – спросил я после нашего приветственного поцелуя.
– Ты не представляешь, как я устала! – произнесла она таким голосом, что я тоже почувствовал себя уставшим. – Хочу в душ, потом кофе и спать. Спать, – мечтательно повторила она.
Душ ее окончательно разморил, так что кофе она пила на автопилоте, держась из последних сил, чтобы не заснуть с чашкой в руке. Проглотив обжигающий напиток, как лекарство, она, вылитая зомби, отправилась в постель. А я пошел в кабинет, за компьютер – рутинный труд никто пока что не отменял. Вот только мне не работалось. Голова была тупотяжелой и совсем не хотела варить, и все попытки заставить себя думать отзывались отвратительным зудом в зубах. К тому же меня мучили душевная тошнота и грусть.