Мастера Семигорья
Шрифт:
– А если, вдобавок, её соединить с лепестком огня духа свереха Ярла, – добавил знахарь Маковей, – то из этого может получиться нечто большее, неподдающееся описанию простыми человеческими словами! – прислушался он к далёкому нечеловеческому воплю, плавно перешедшему в сиплый скулёж. – Как изгаляется бессовестный… – покачал он головой. – И не уймется же…
– Спасибо, братья! – поблагодарил царевич Яри-яр и, взяв от большой капли малую толику в походную фляжку, вооружившись и сев на коня, и попрощавшись с отцом, матерью
Проводив его до крепостных ворот и помахав ему на прощание, жители города, успокоенные под защитой орла Рароха, разошлись по домам на отдых. Пострадавших от нечисти горожан среди них к счастью, не оказалось…
* * *
– А – а!!! – взорвавшимся воплем предстал Бестарий перед своей ратью Тьмы, заставив её покоробиться от судорог.
Его голова была расплющена, как блин, нос торчал, как ржавый покорёженный гвоздь, с которого брызгами рассыпались сопли, а выпученные глаза на краю блина поочерёдно вспыхивали разноцветными огнями.
– Пугающе красив! – едва выдавил его конь.
– Кто?! Маковей?! – взвизгнул Бестарий. – Да это просто редкой дикости чудовище! Я за свою долгую жизнь впервые встречаю такое страшилище! Семь лохматых шкур на нём… Шерсть на бровях от его взгляда дыбом стоит; борода развивается даже тогда, когда ветра нет; весь искрится… Да ещё эта непомерная железяка… Это же земная ось! И как его только земля-то держит, удивляюсь?.. Анцыбал! – увидел он болотного чёрта на пне, покрытого водорослями и выглядевшего, как его трухлявый пень. – Ты ли это?
– Я! – гаркнул в ответ чёрт.
– Ой, какое загляденье! – сложил руки на груди Бестарий и бросился обнимать чёрта. – Какой же ты красавец! Не то, что Маковей – пугало!..
Растроганный вниманием Повелителя тьмы чёрт гортанно забулькал и надул пузырь, который, лопнув, распространил мерзкую вонь. Вся нечистая рать сморщила физиономии, став, как один, похожие на грибы – поганки.
– Да, в общем-то, мы все здесь не дурны собой! – заметил конь, поправляя копытом на лбу заплёванную чёлку. Бестарий повернул к нему расплющенную голову, поморгав разноцветьем глаз. – Но до тебя нам далеко! – поспешил успокоить его конь.
– Неужто он меня так разукрасил?!
– У – у!!! – дружно взвыла рать.
Бестарий встряхнулся, и от него отлетела его полупрозрачная копия, которая развернувшись к нему лицом, подмигнула ему пурпурно – красным соцветием глаз.
– А – а!!! – ещё раз дурно заорал он – его зеркальная копия ответила ему таким же воплем ужаса – и его голова обрела своё прежнее очертание.
Конь и рать Тьмы, замерев от испуга, молча, стояли, не осмеливаясь остановить орущего хозяина. Наконец, ощупав себя и поняв, что всё на месте, Бестарий сипло подвёл итог.
– Мама козлоногая, что же это делается-то, а?.. Дожился!.. Я же ничтожный выродок по сравнению с Маковеем! Когда он меня огрел по башке,
– Хуже! – появился перед ним призрак Рейф с трясущимися от страха губами.
– Неужели?!
– Да, – вкрадчиво шепнул конь. – Он тебя изведёт…
Теперь по телу Бестария прошла судорожная волна, и его глаза округлились от ужаса.
– Конкурент! – пробормотал он. – Затмил меня… Нечистый!
– Нечистый – это ты! – возразил ему Рейф. – Он светлый ведун…
– А! – отмахнулся Бестарий. – Я слабая муть по сравнению с ним… А от его светлости у меня до сих пор рябит в глазах!.. – никак не мог остановить он трясущиеся веки. – Ну, племя моё поганое, думайте теперь, что делать будем? – он обвёл всех взглядом и увидел у тёмной рати сморщенные физиономии-поганки. – Вижу ваше усердие!.. Хвалю!
– Да нет же, – возразил ему конь, подмигивая глазом на болотного чёрта, продолжавшего гортанно булькать и надувать пузыри, которые, лопаясь, распространяли нестерпимую вонь. – Анцыбал, ваше Темнейшество, увлёкся духами, от которых нам не до дум…
– Анцыбал! – вдруг почувствовав зловоние, поперхнулся и закашлялся Бестарий. – Достаточно! Пора бы уж делом заняться…
– Каким?
– Пришло время думать!
– Мне незачем, – пробулькал чёрт, качаясь на пне. – Я весь в тебя красивый! А тот, кто красив, тому думать не пристало…
– Вот так всегда: если внешне красив, так внутри, значит, чёрт!– не выдержав, сморщился Бестарий.
– Да, весь в тебя!
– Напустит, распылит вокруг себя, а принюхаешься… – зажал Бестарий нос. – Ты пойми, Анцыбал, красота здесь вовсе ни при чём…
– Как это ни при чём, когда ты сам сказал, что я красив! Ты ведь не думаешь, а вместо себя других заставляешь…
– Мне нечем!
– Я и сейчас это вижу…
– Сейчас – это результат маковеевской дубины… Хотя, возможно, я от неё даже кое в чём прозрел: вижу, что бездумье – это болото, в котором ты обитаешь, а не ученье – Тьма! – показал он пальцем на сморщенную рать. – Вот так-то! – скользнул Бестарий гордым взглядом по подданным и увидел, что они как-то странно дрожат. – Что с вами, егозлы?
– Это не с нами, а с тобой, что? – с трудом выдавил из себя Рейф. – Видать от всей душевной блажи шмякнул тебя Маковей по башке, раз ты заговорил, как он… Ух, и страшен же ты в своём прозрении, как…
– Как то?! – в страхе возопил Повелитель тьмы и, не дожидаясь ответа, встряхнулся, чтобы вновь взглянуть на своё призрачное зеркальное отражение.
Отражение плавно, как будто неохотно, отстранилось от него и повернулось к нему спиной. Бестарий впал в ярость.
– Сколько раз говорил тебе показывать мне сразу фас, а не торец! Что за хамство?