Мастеровой
Шрифт:
– Гм! – сказал Федоров. – Над таким патроном тоже думал. Сам пытался сделать.
– Зачем время тратить, если есть готовый? Да еще такой хороший? Купить лицензию у японцев и выпускать самим. У меня и конструкция продумана. Газы из ствола толкают шток, тот – затворную раму. Отходя назад, затвор опирает казенник и выбрасывает гильзу. На обратном пути берет патрон из магазина и досылает его в ствол. Простая и надежная схема[4]. Присылайте Дегтярева. Расскажу и нарисую.
– Что, вот так и отдадите? – удивился Федоров.
– На одно Отечество работаем, – ответил Федор. – А ему оружие нужнО.
– Благодарю! – Федоров вновь пожал ему руку. – Вы настоящий
На том и попрощались. Тем же вечером Федор с капитанами завалился в ресторан – праздновать событие. Веселились от души. Пили, ели, говорили. Обсуждали, как потратить деньги. Рогов пожелал купить дом, Куликов – вложиться в прибыльное дело. Приставали к Федору: дескать, он-то что думает?
– Надо открыть фабрику или заводик, – предложил Федор. – Выпускать что-то очень нужное для людей. То, чего пока нет. Или есть, но дорого.
– Например? – заинтересовался Куликов.
– Да задумок – море. Скажем, это, – Федор положил перед офицерами мультитул. По давней привычке он таскал его в кармане. – Или что другое. Я придумаю. Или сомневаетесь?
– Нет! – ответили офицеры.
– Нужно будет брать патенты, – заметил Рогов, повертев мультитул в пальцах.
– Позаботимся, – кивнул Федор и хотел продолжить, только не успел. К столику подошел штабс-капитан в черном мундире с желтыми выпушками по краям.
– Господа, – сказал пьяным голосом. – Я князь Вяземский Николай Сергеевич, Осененный гвардейского полка. Кто из вас Кошкин?
– Я, – ответил Федор. – Чем обязан?
– Хотел глянуть на героя, – ухмыльнулся князь. – О котором столько написали.
– Посмотрели? – процедил Федор. – А теперь оставьте нас.
– Вы грубы и не воспитаны, – хмыкнул Вяземский. – Что не удивительно. Выскочка из подлого сословия.
– Но зато не жиголо, – не замедлил Федор. – За счет женщин не живу.
– Вы кого имеете виду? – встрепенулся князь.
– Некого гвардейца, – ответил Федор. – Он увез из Тулы дворянку Соколову. Обещал жениться, только обманул. Лишь тянул из одураченной деньги, объясняя это тем, что ушедший в поход отец не успел оставить. Это было ложью: ни в какой поход его отец не уходил. Я получил письмо от Юлии Сергеевны. В нем она рассказала обо всем. Мне продолжить? Например, о намерениях князя в отношении дворянки?
– Замолчите! – прошипел Вяземский. – Вы и так наговорили на дуэль. Требую удовлетворения!
– Рад бы, – не замедлил Федор. – Только не получится.
– Струсили?
– Выбирайте выражения, князь! – вмешался Рогов. – Видите вот это? – он указал на белый крестик на груди Федора. – Среди Георгиевских кавалеров трусов не бывает.
– Князь забыл простую вещь, – хмыкнул Федор. – Штабс-капитан по гвардии входит в категорию старших офицеров. Я же – в младшей, то есть обер-офицер. Драться нам запрещено.
Вяземский задумался.
– Если я добуду разрешение, согласитесь?
– Непременно. Даже с удовольствием, – кивнул Федор.
– Как надолго задержитесь в Петербурге?
– Послезавтра уезжаем.
– Честь имею, господа! – сказал князь совершенно трезвым голосом. – Ждите от меня вестей.
Он повернулся и ушел.
– Ты с ума сошел! – набросился на Федора Рогов. – С кем драться собираешься? Разве не слыхал, что по дуэльным правилам Осененным разрешается применять дар независимо от того, кто кого вызвал на поединок? Он же огневик, сожжет тебя как головешку.
– Ты откуда знаешь? – удивился Федор. – Про огневика?
– На мундире золотой значок в виде языка пламени, – объяснил Рогов. –
– Даже не подумаю, – усмехнулся Федор. – Если Вяземский добудет разрешение, значит, так тому и быть. Одним Осененным у царя станет меньше.
– Ты уверен? – удивился Рогов.
– Да. Пойдете в секунданты?
– Федор, – подключился к разговору Куликов. – Объясни мне: для чего? Ну, увел князь твою невесту. Ну, обидел он ее. Неприятно, но бывает. Ради мести наглецу ты готов рискнуть жизнью?
– Месть тут не причем, – ответил Федор. – Обвенчайся князь с Юлией Сергеевной, я бы слова не сказал. Здесь другое. Негодяй намеревался вытянуть из нее деньги, а потом отправить на панель. Но вначале самому попользоваться, а, как надоест, дружку отдать. Даже Хохряков в Туле вел себя приличнее – он всего лишь звал Соколову в содержанки. Пусть настойчиво, но без обмана. А вот эта титулованная мразь!.. – он стукнул по столу кулаком. – О его намерениях Юлия Сергеевна узнала из случайно подслушанного разговора. Собрала вещи и уехала, хотя князь пытался задержать. Негодяю по душе пришлось жить за ее счет, да и сладкого хотелось. Я недавний дворянин, но такое отношение к сироте, дочери покойного офицера считаю нетерпимым. Подлецов следует карать. Или не согласны?
– Я с тобой! – ответил Рогов.
– Тоже, – буркнул Куликов. – Но, надеюсь, разрешения князю не дадут. Получить его не просто.
Капитан не знал, что ошибается…
Князь Вяземский принадлежал к категории людей, для которых их желания – закон. Захотел чего-то – получил. В детстве он не знал ни в чем отказа. Старый князь, обнаружив у наследника дар, не жалел денег на наставников. Желание обучаться поощрял как мог. Для начала сладостями, а затем – деньгами. После появились женщины. Нанимали молодых горничных, ублажавших отпрыска. Когда те беременели, выгоняли за порог. Дальнейшая судьба женщин никого не волновала. Со временем Николаю наскучили простушки, и он стал заглядываться на дворянок – с ними интереснее. Здесь не получилось. Молодые и красивые требовали денег и подарков, старых и доступных не хотелось самому. Но отец оплачивать забавы сына не желал, считая, что ему и горничных достаточно. Так ведь состояние можно по ветру пустить. Николай кипел, но поделать ничего не мог. Вот тогда ему пришла идея. Прибыв в Тулу, он начал поиск и нашел. Соколова оказалась идеальным выбором. Молода, красива, при деньгах. Сирота, вступиться некому. А еще доверчива, как ребенок, несмотря на высшее образование. Таких в Петербурге не осталось, лишь в провинции найдешь. Все бы вышло по задуманному, не случись статьи в газете. Юлия прочла о прежнем женихе и переменилась. Разузнала об отце, а потом подслушала разговор с Васильчиковым… Обозвала Вяземского жиголо и ничтожеством, оскорбив его до глубины души. Кто же в этом виноват? Кошкин разумеется!
Аморальность его поведения не волновала князя. О таких вещах он даже не задумывался. Главное – соблюсти внешние приличия, остальное – для других. Он ведь князь, к тому же Осененный. Зря, что ли, император принял его в гвардию, да еще в высоком чине? Ему многое позволено. Только Соколова убежала. Васильчиков, узнав об этом, хохотал. Князь намеревался вызвать графа на дуэль, но потом остыл. Разрешения на поединок командир полка даст только после выяснения причины. Рассказать ему о Соколовой – вылететь в отставку. Нравы у гвардейцев вольные, но до определенных пределов. Соблазнить простушку – это ничего. Сплошь и рядом. Но дворянку, пусть без титула, да к тому же дочку офицера…