Мастиф
Шрифт:
Хреново, видать, поставили…
Как же быстро привыкаешь к войне. Это знание поражает, ошеломляет. Годы воспитания, десятилетия учебы, столетия цивилизации — все это исчезает, осыпается, как шелуха со зверя, с человека, с мужчины, приученного миллионами лет эволюции — убивать. Теперь ему будет дико видеть человека без оружия. Да и самому неуютно без тяжелого ремня за плечами. Доигрались. Вон те двое, которых положил Саша, раскинулись на асфальте — доигрались.
— Вашу … мать, — с ненавистью сказал Александр.
Шар покатился, сдвинулся с места. Наше общество не пирамида — оно шар. Не важно: кто наверху? Царь? Президент? Бывший боевик? Чаще всего
— Искандер, — отчаянно шипит Наиль, и слышно, что татарин испугался. — Проблема… Бежим!
Они побежали, но не назад, к дому, а вслед за полубезумным легконогим татарчонком, восемь здоровенных мужиков, тяжело ухая кирзачами и берцами, разгоряченные, опасные, готовые ко всему — даже к смерти. Наиль бежал к известному во всем городе супермаркету. Четырехэтажная громадина, всегда сияющая неоном, гордость социалистического строительства в замшелом провинциальном городке — «Универмаг». Двери заперты, охраны нет — и татарин, подобрав на бегу кирпич со всего маху вломил его в витрину. Толстое стекло пошло трещинами, но не сломалось.
— Бей его! — взвизгнул Наиль, что-то его здорово напугало. — Не стрелять!
Тимур уже тащил толстую арматурину, и ему стекло поддалось, зазмеилось, лопнуло, обдав осколками. Тимур вскочил к разодетым манекенам — и разбил второе стекло.
— Внутрь, — орал Наиль. — В хозтовары, ёок-коренок! Вайнахи, к спорттоварам! Бери оружие!
Чечены побежали на второй этаж.
— Что случилось? — проорал Саша и Наиль снял с плеча второй автомат. Только теперь Саша понял, что татарин успел взять у заваленных «бычков» оружие и теперь что-то пошло наперекосяк. Татарина не пугала ответственность за содеянное, в лице Наиля была лишь жажда жизни, отчаянная решимость продать свою смерть подороже. Он снял магазин, отшвырнул «ствол», превратившийся в ненужную железку, на раздвинутые диваны. Поставил магазин в свой автомат, дернул затвор, нажал спуск. Саша вжал голову в плечи, ожидая грохота и звона стекла. Наиль передернул затвор еще раз. Патрон с мелодичным звоном покатился по полированному граниту. Щелчок. Клацанье затвора. Второй патрон катится за первым.
— Не стреляет, — сказал Наиль чуть ли не со слезами на глазах. — Их патроны не стреляют.
Александр почувствовал, как липкий страх пополз под рубахой. До сих пор он был уверен, что стоит сменить магазин — и «наши» автоматы будут стрелять. Девятнадцать стволов — сила! Ограниченная сорока тремя магазинами. Словно Гаврила посмеялся, задал шараду и дал подсказку, чтобы они не отчаивались первое время. Все, можно отчаиваться! Вдевятером полк десантуры не положить, будь ты хоть самурай в рыцарском доспехе.
— Ножи! — рявкнул Александр.
— Топоры! — эхом отозвался Равиль.
— Есть перевязи, — подхватил Ильдар, выкидывая из широких электромонтерских ремней плоскогубцы, отвертки,
— Шлемы возьмем мотоциклетные… налокотники и наколенники в спорттоварах… там и вратарские щитки есть, я видел…
— Ничего не ломать, — снова заорал Наиль.
На миг повисла тишина.
— Не брать ничего, что бесполезно, — уже спокойней сказал он. — Не разбрасывать. Не гадить. Не ломать. Не рвать. Нельзя.
Сказано было так, как давным-давно, еще в центре города, когда пиво холодило руку и согревало душу: «вон там, в теньке, пойдем от этих фонарей, к шайтану их»…
— Возьмем что надо и домой. Пойдем из этого магазина, к шайтану его, — бормотал Наиль, осторожно взламывая прилавок с ножами из настоящей дамасской стали, самый дешевый из которых не мог себе позволить даже Саша, даже после кровавых и «халявных» пятидесяти тысяч…
Андрей Павин разгружал каждый грузовик с картошкой, брал самые большие мешки, надеясь, что тяжесть работы скинет с плеч другую тяжесть, куда более страшную. Он только что убил человека. Чувствовал, что не только желудок, но и легкие, само сердце поднимается к горлу. Ему становилось легче дышать, когда руки брали пятидесятикилограммовый мешок, легко взваливали на спину. А когда грузовик уезжал, дыхание перехватывало, пальцы слабели, хотелось упасть на землю и закрыть тяжелую голову руками. Глупо, жестоко. И нет выхода — куда не кинь.
— Голова болит, — сказал он Шпакову. — Пойду таблетку выпью.
Андрей зашел в квартиру, прошел к себе в комнату. На кровати лежал автомат. Один из тех. Может быть, принадлежал тому самому… Как он попал сюда? Артемич, вроде, собрал оружие и принес. Да, один из стволов болтался на шее, остальные нес старик — это Андрей помнил. Но вот дальше — как в тумане. Заходил ли домой? Наверно, заходил, потому что одежда на нем новая. Старую он снял и завязал в три пакета, потом выбросил. Надо было сжечь, подумал он отрешенно.
Андрей положил руку на холодный металл. И сразу же отдернул, словно обжегся. Друзья, блин, подумал он вяло. Хорошо иметь друзей. Удобно. Один друг богатый, другой сильный, третий никогда не подведет — надежно, уверенно, хорошо иметь друзей. Вот только плохо, когда друзьям от тебя что-то требуется. Помощи в работе, денег взаймы, или — убить человека. Что же это за дружба? Да и есть ли она? Может быть, это лишь корысть? Плата за удобство, за поддержку, за уверенность в завтрашнем дне… Ведь на самом деле — не бросят, не подведут, всегда поддержат, помогут. Даже спустить крючок автомата помогут. Знать ничего не хочу, никого не хочу, заснуть, и не проснутся.
Андрей усилием поднял автомат, упер дуло в нёбо, нажал… Сухой щелчок. Даже смеяться нехочется. Русская рулетка — патрон в патроннике даст осечку или нет? Разбери и собери патрон — сказал Гаврила.
Андрей прошел в прихожую, достал чемодан с инструментами. Разобрать и собрать — что проще? Пуля никак не хотела вылезать, пока Павин не взял клещи. Осмотрел со всех сторон остроконечную блестящую каплю, постучал гильзой по полировке стола. Снова засунул пулю в гильзу, взял тупоносые обжимные губки. На чем бы проверить? Выйти на улицу? Нет, лучше здесь, в привычной обстановке. Он сдернул с дивана покрывало, одеяло, простыню, матрац. Положил автомат на розовую в цветочках обивку, проследил, чтобы дуло смотрело в торец полки с книгами, чтобы пуля не попортила обои. На пламегаситель положил подушку, снова накинул матрац, покрывало, одеяло, еще подушек. Протиснул сквозь слои ткани ладонь, уверенно взялся за рукоять.