Мать четырех ветров
Шрифт:
— И чего? Прихлопнешь нашего супостата?
Я покачала головой:
— Сначала хотела на него донести, чтоб в каталажку упечь. Но арест-то делу не поможет, долговые расписки все равно действительны будут. Выкупить вас с дядюшкой надо по-простому — деньгами.
— Ты представляешь, какие для этого деньжищи надобны?
— Более-менее… Значит, так. Сию минуту пойдешь через квартал шорников, на второй улице от рыночной площади отыщешь таверну «Три танцующих свиньи»…
Так… Пока все было просто.
— Хозяина зовут Плевок. Мутный человечишка, поосторожнее с ним
— Так у меня с наличностью совсем туго, — покачал лобастой головой собеседник.
Я мысленно взвыла. Часики тикают, а воз и ныне там! Нет у меня времени разговоры разговаривать! От расстройства даже дышать стало трудно, и я поднесла руку к горлу. Пальцы царапнуло дорогое шитье. Я дернула себя за воротник, с мясом выдирая жемчужную прошивку.
— Вот, — протянула пластину Ванечке. — Здесь дублонов на десять камушков, как раз на первый взнос.
Он схватил подношение.
— И дальше чего?
— Комнату выберешь на втором этаже, сразу над лестницей. На другую не соглашайся. В ней зеркало стоит в медной кованой раме. Запрешь дверь изнутри, проверишь, чтоб никто не подслушивал…
Недоросль слушал меня со вниманием, даже моргать забывал.
— Проведешь по зеркалу ладонью. Вот так. — Я показала — как, растопырив пальцы и изогнув запястье под острым углом. — Появится личина страшная. Не пугайся, она ничего тебе сделать не может. Вежливо поздороваешься и скажешь: «Лутоня тебе обещала меня к зеркалу подвести. Вот я каков стал — Ванечка».
— Любопытственно-то как! А что мне личина на это ответит?
— Не знаю, — улыбнулась я. — Под настроение у нее беседы происходят. Ты вели ей сундук с деньгами тебе выдать. Там сумма немаленькая.
Хитрый зазеркальный тайник был нашей с Иравари гордостью. Для его создания мы использовали только магию отражений, не прибегая к стихиям. Хорошее, практичное, скрытое от всех колдовство. Одно тревожило: и прятать, и доставать припрятанное можно было только через это самое зеркало. Иногда я в холодном поту просыпалась от мысли, что кто-нибудь трактирное зерцало расколотит и все нажитое так и останется незнамо где.
— А потом от тебя все зависит, от твоего умения торговаться. Выкупи вас с дядюшкой у маркиза и… Будь счастлив, Ванечка.
Наскоро попрощавшись, я призвала ветер и за считаные минуты домчалась до северных ворот университета. Пыльный вихрь, не заметный взгляду. Эх, хорошо! А еще хорошо, что между делом удалось друзьям помочь. Ваня мужик основательный, все у него получится. Не останавливаясь, перепрыгнула стену, прошуршав шелком платья по шлемам стражников, и опустилась на брусчатку двора. А еще можно пустить над островом три — нет, четыре воздушных потока, закрутить их в небесах. Перед глазами пронеслось видение: в получившуюся воронку затягивает пришвартованные корабли, дома, людей… Я тряхнула головой и отпустила ветер. Не хватало еще Квадрилиум порушить. Быстро найду кольцо и вернусь к Владу, пусть он с моими планами по захвату мира разбирается.
Лестничный пролет, другой… Полутьма университетских коридоров была прохладной.
— Вот
Соседка выглядела усталой, но довольной. Я внимательно рассмотрела ее припухшие губы, растрепанные волосы и небрежно зашнурованное платье. Она вернула мне столь же снисходительный взгляд.
— Кажется, наша скромница пустилась во все тяжкие?
Я покраснела, поправив разодранный ворот, и пожала плечами.
— От вас, донья Гутьеррес, мне не приходилось ждать осуждения.
Эмелина расхохоталась.
— Подробностей! Я требую подробностей!
— Тебе придется умереть в неведении, — пробормотала я, толкая дверь нашей комнаты. — Что здесь такое?
Застоявшийся воздух заставил поморщиться. Под ногами скрипели осколки зеркала, когда я подходила к своей кровати. На постели лицом вниз лежал мужчина. Широко раскинутые руки, обнаженные плечи с разметавшимися по ним волосами. Рыжие кудри, бледная, очень бледная, какая бывает только у рыжих, кожа в россыпи золотистых веснушек. А вокруг головы — маковым цветочным нимбом пятна крови. Еще до того, как я перевернула тело, я знала, кто передо мной, и понимала, что Игорь Стрэмэтурару, мой незадачливый поклонник, смешной романский мальчик, абсолютно, необратимо мертв.
Я осторожно присела на краешек постели, пережидая истошный крик моей соседки, игнорируя прибежавших на зов стражников, чьи-то расспросы. Отмерла я, только услышав голос Зигфрида.
— Лутоня, девочка, что произошло?
— Он был ведьмой, представляешь — мужчиной-ведьмой…
— Это ты его убила? — визжала Эмелина. — Ты! Признайся, ты!
За окнами бушевал ураган.
— Позовите лекарей, — отдавал приказы Зигфрид. — Быстрее! Учитель, что нам делать?
— Арестуйте ее для дальнейшего разбирательства, — гнусаво отвечал ректор. — И блокируйте стихию, даже если придется подключить к этому весь преподавательский корпус. Вы что, не видите? Она инициированный маг!
Холодные ладони медички доньи Матильды…
— Выпей это, девочка. Так надо. Тебе станет легче. Пей.
Горький вкус во рту. А там, за пыльными облаками, за штормящим морем, у самого горизонта опускается за край его раскаленный шарик солнца. Прости, Влад, кажется, я не смогу уйти с тобой. Мне очень жаль…
Глава 5,
в которой происходит дознание, публику ожидают скандальные признания и некоторым героям предстоит вспомнить значение слова «компромисс»
Вчера было, сегодня есть и завтрабудет.
An ill wound is cured, not an ill name.
(Тяжелую рану залечишь, а недобрую славу — нет).
Пансион госпожи Пинто блистал новыми окнами, свежей побелкой стен, и даже цветущие плети дикого вьюна свисали с крыши нарядным плюмажем.
— Прикажете подавать на стол? — приветствовала хозяйка постояльца, показавшегося на пороге.