Мать четырех ветров
Шрифт:
— Последнее время среди дам Кордобы приняты дуэли, — наступала меж тем красотка. — Так что мой вам совет, милочка, будьте осмотрительнее.
За плечом прекрасной воительницы маячил долговязый господин. Уголком глаза я заметила золоченых саламандр, коими украшена была перевязь гранда. Фуэго? Ах, какая досада! У меня же с домом огня как раз спорный вопросец образовался. Там и земли-то всего ничего, но вся моя. Как говорится, было ваше, стало наше. Только вот если поглубже копнуть да выяснить, что юного наследника нарочно в трактире подпоили, прежде чем за карточный стол усаживать… Словом, не хотелось бы мне это дело ворошить. Я томно
Черепаха со всей определенностью обещал, что, пока он меня иголками пользует да потоки крови по правильным меридианам разгоняет, очарование мое для сильного пола будет убийственно. На всех ведь действовало до сего момента, даже личины на себя приходилось натягивать, чтоб от дела собеседников не отвлекать.
Наконец гранд огня заметил мои гримасы и расплылся в улыбке. Я улыбнулась в ответ и буквально в последний момент успела перехватить занесенную для удара руку приставучей дамы.
— Я, Адонсия, графиня ди Васко, вызываю вас на поединок, — зашипела она мне в лицо. К слову, для этого эффектного заявления графине пришлось наклониться, так что я даже испугалась, представив, как вываливаются на меня освобожденные из корсажа груди.
Балаган, честное слово!
Я сжала пухлое запястье.
— Я вам нос откушу! — И улыбнулась так широко, что за ушами хрустнуло. — И до дуэли дело не дойдет.
Видимо, что-то такое было в моем лице — опасное, бесшабашное и злое, потому что Адонсия растерянно всхлипнула.
— Пустите…
И тут мне показалось, что в толпе мелькнул и пропал мой одержимый огневик. Будто прикрыл он подбородок полой расшитого золотой вязью плаща и нырнул за колонну.
Я разжала пальцы, безвольно опустив руку. Зачем он здесь? Готовит вторжение темных тварей? Но Влад уверен, что паляссо дель Акватико — последнее место, где они смогут проникнуть в наш мир. Здесь же ни одного зеркала нет. А даже если и найдется, что такое одно маленькое зеркальце для ожидающих там, за гранью мира, легионов?
— Вас что-то опечалило, восхитительная донья?
Журчащий баритон вливался в мои уши теплой патокой.
— Все прекрасно, сударь, — улыбнулась я гранду с саламандровой перевязью и попыталась ускользнуть. Если мой сиятельный супруг повстречает Зигфрида первым, за сохранность долговязого огневика я не поручусь.
— Позвольте вас сопроводить, — не отставал Фуэго.
Я молча рассекала толпу, по опыту зная, что любой мой ответ может быть расценен как приглашение к беседе.
Приметный Зигфридов плащ мелькнул у каминной ниши. Я прибавила шаг, обогнула лакея, шушукающуюся парочку, согбенного под тяжестью огромной церемониальной цепи старичка. Вокруг стало неожиданно пусто, будто спасался люд от пожара. Разбежался, но далеко не отошел. Остался издали наблюдать — сгорит все, не сгорит.
— Его величество Карлос Первый, король Элорийский и прочая, и прочая, и прочая! — громыхнуло в вышине и раскатилось по зале звонким магическим эхом.
Старичок цепко ухватил меня за запястье и с неожиданной силой развернул. Белый шелк юбок взметнулся волнами, голова закружилась. Я на мгновение прикрыла глаза.
— Простите, ваше величество, я вас не узнала, — виновато прошептала, пытаясь собрать в кучку разбегающиеся мысли.
— …При свете то есть, — зачем-то добавила
Король осклабился, продемонстрировав острые длинные зубы, так плотно сидящие, что вызывали мысли об огромной хищной рыбе. Но ничего не ответил, продвигаясь через весь огромный зал к массивному резного дуба трону, который ожидал его на постаменте. Я семенила рядышком, ибо руку мою никто отпускать не собирался.
Гости расступились, образовав довольно широкий проход. До меня доносился завистливый шепоток дам; взгляды, казалось, оставляли грязные пятна на моем горящем лице.
— Я тебе свой новый роман посылал, — почти не шевеля губами, проворчал его величество. — Прочла?
— Это который про благородного кабальеро, попавшего в тело простолюдина по воле злой колдуньи? — Ошибиться я не боялась, у любимого сочинителя всея Элории в каждой истории кто-то в кого-то попадал.
— Нет, про дерзкую простолюдинку, у которой в наказание отобрали разрешение на торговлю пряностями!
Я смутилась.
— Вот честное слово, времени не было! Вы сами меня с поручениями загоняли. Я и не спала даже, и питалась не так чтоб очень…
Король фыркнул, не разжимая губ.
— Я прочту, — пискнула я со всей искренностью и попыталась освободить уже саднящую руку. — Эссе еще напишу на тему. Вот Источник разбужу — и сразу…
— Ваше величество! Как же так! Мы ожидали вашего прибытия у парадного подъезда!
Подбегать и одновременно кланяться было делом непростым, но дон Акватико старался изо всех сил. Он попросту не разгибался, а так и несся на нас, склонив голову, будто впервые выпущенный на корриду бычок.
— Да мы по-свойски решили заглянуть, — ответствовало наше эксцентричное величество, усаживаясь на трон. — Пользование личным королевским порталом все еще входит в наши королевские привилегии.
Дон Акватико сделал вид, что не понял сарказма, я сделала вид, что рука ни капельки не болит.
— Донья дель Терра будет сидеть рядом со мной, — сообщил король в пространство.
— Велите принести табурет для доньи дель Терра, — нараспев прокричал дон Акватико.
— Я не посмею, ваше величество.
Поклон получился рискованно низким. А я еще про Адонсины груди плохое думала. Меня сейчас от позора отделял всего один слой белого шелка.
— Красивое платье, — кивнул на мое декольте король. — Садись уже, ты мне обзор закрываешь.
Скрипки вновь ожили, вереница гостей потянулась к трону. Засвидетельствование почтения могло затянуться надолго. Поэтому я, стараясь широко не зевать, уселась поудобнее и задумалась.
Я же поначалу и представить не могла, что бойкий пожилой кабальеро, с коим мы повстречались в пустынной библиотеке Квадрилиума, — наше солнцеподобное величество Карлос Первый. Думала, библиотекарь какой бессонницей мается. Поэтому о литературе с ним беседовала откровенно. Моего нового знакомца интересовали истории художественные, в которых автор дает волю своей фантазии. Меня привлекали исторические трактаты, но общий язык мы нашли довольно быстро. Я с иронией критиковала фабулу королевских романов, собеседник искренне смеялся, иногда соглашаясь, иногда споря до хрипоты. Когда в одну темную безлунную ночь «библиотекарь» открыл мне свое инкогнито, я чуть было со стыда не сгорела. Но обошлось. Величество находил меня забавной, а я продолжала рубить правду-матку о его трудах, ибо хода назад уже не было.