Мать или Новый Вид (Том 2)
Шрифт:
Но я был прав.
Я хотел, чтобы это было материальным.
Я хотел, чтобы это было другим способом материи.
Я искал супраментальный мир, не зная этого.
И она медленно меня шлифовала, тогда как я не замечал ничего, кроме того, что эта Мать казалась столь милой, но я был замечательно охраняем ее любовью. Она должна была стать полностью беспомощной, сметенной слабостью и болью мира, чтобы я однажды понял, кем была Мать. И это не она заставила меня понять это: поняло мое тело, поняла моя плоть, поняла, почувствовал, полюбила моя человеческая боль. Заплакала также.
Проходили недели и месяцы, прошло три года, перемежаемых попытками убежать, но я всегда возвращался, как если бы я не мог отрицать или отречься от того, что видел с Матерью, как если бы мои джунгли "где-то там" были бы бегством от себя, возвращением к прошлому земли, а не прыжком в будущее; пока однажды, когда Мать сказала мне, просто так, в середине разговора, как бы невзначай (но это повергло меня в странный, неописуемый маленький шок): Есть нечто, что мы должны сделать вместе.
Это "нечто, что мы должны сделать вместе" росло незаметно: это были сотни и тысячи переживаний, которые Мать назвала своей Аджендой -- более 6000 страниц, 13 томов: хроника будущего -- великий Лес, в который я входил вместе с ей, даже не зная, что это был Лес будущего. Не знаешь, что это лес, не знаешь, что это будущее, но внезапно оказываешься перед одним деревом, затем перед другим, затем еще одним... сотни и тысячи деревьев, растущих друг за другом. И внезапно ты понимаешь: да это же лес! Это лес!
Мы пойдем вместе в этот лес.
Великий лес Матери.
Лес следующего мира.
И это "нечто, что мы должны сделать вместе" продолжается за вуалью, как если бы она вела меня за руку... как если бы она хотела, чтобы я достиг точки, где вуаль исчезает.
Тогда мы
Мы увидим материально.
X. ДРУГАЯ СТОРОНА ВУАЛИ
Путь в никуда
Как можно ЗАКРЕПИТЬ Сверхразум в теле?
Мать поставила это вопрос как раз за несколько дней перед своим первым заболеванием, в конце 1958 г. И это "заболевание" было первым ответом во плоти. Поистине, нам даются все средства, чтобы достичь цели, только мы не знаем, что они являются средствами. Довольно большая часть йоги тела состоит просто в том, чтобы осознать, что все является средством. Хотя это выглядит пустяком, но это грандиозное открытие. И, конечно же, мы постоянно ищем ментальные средства, ментальную систему, ментальный ответ, но если Сверхразум находится в материи, тогда сама материя должна давать нам ответ, то есть, вся материя должна дать ответ. Под материей подразумеваются ступени, по которым ты взбираешься, бутылочки с водой для полоскания рта, пролетающая мимо птица, общая простуда и лезвия бритвы, которое слегка ранит твое лицо, и тысячи маленьких окружающих тебя предметов, которые тайком учат тебя, что твое тело -- это мое тело и все есть тело. Материя бескрайня. Материя чрезвычайно переплетена. И вопрос Матери посреди этих материальных джунглей в точности напоминает нам вопрос высшей обезьяны, столкнувшейся с маленькой неуловимой вибрацией, которую ей не удавалось закрепить в своей голове. Мать воспринимала Сверхразум один раз, два раза, десять раз, но это было "позади" нечто, так сказать: это приходило, великолепное, всемогущее, и исчезало, неизвестно куда или почему. Действительно, она должна была задавать этот вопрос долгое время, и, возможно, что именно ее вопрос, повторение ее вопроса, в конечном итоге привело к ответу. Сам факт вопроса "почему" был средством. Он вызывал мышление. Он уже был вибрацией, контактом с другой вещью. Но, очевидно, здесь, в нашем супраментальном переходе, это не голова должна задавать вопрос. Тело должно задать вопрос. Действительно ли тело задает вопросы? Ну, не совсем так, но оно живет ими. Столкнувшись с заболеванием или удушающим местом или запахом смерти, оно пытается дышать нужным образом или выбраться из трудности. Именно тело должно искать и находить ответ.
Тело очень механическое: оно забывает, идет ко сну, следует собственному заведенному порядку, а все, что нарушает этот порядок, представляется ему ужасной катастрофой. Мать смеясь говорила о "супраментальной катастрофе", но она вскоре испытает на себе, что Сверхразум -- это, прежде всего, великая катастрофа тела. Тело должно подвергнуться "катастрофе", чтобы начать задавать вопросы и получать на них ответы. Есть это довольно сильное ощущение, что всякий раз, когда мир, земля переходит из одной фазы в другую, возникает некоторое переходное состояние, которое всегда похоже на гребень между двумя мирами, и это очень опасный момент, когда малейшая вещь может вызвать катастрофу. Что будет означать, что множество вещей нужно будет начать сначала. И то же самое явление встречается на очень маленькой шкале, может произойти с индивидами, в том смысле, что когда они переходят от одного состояния сознания (от ряда состояний сознания, которые составляют их индивидуальность) к более высокому состоянию и вносят в свое состояние некий элемент, который может произвести более высокий синтез, то всегда существует опасный период, когда катастрофа возможна. И то же самое явление встречается на уровне тела. Этот переход земли, который начинает поражать всех, Мать сначала пережила в своем теле через всевозможные "катастрофы". Это закон прогресса. Будь это прогресс миров или сфер, или же индивидуальный прогресс, это одно и то же, только на разных масштабах. Я чувствую, что мы в одном из этих периодов. Возможно, должно также взывать тело земли. Оно должно начать задавать вопрос. Можно было бы сказать, что задать вопрос означает уже получить на него ответ, поскольку сам вопрос устанавливает контакт с другим миром, как вопрос обезьяны установил контакт с миром мышления. Сознание тела такое тупое, такое тусклое... оно производит впечатление чего-то недвижимого, неизменяемого, неспособного на ответ; такое впечатление, что можно было бы ждать тысячи и тысячи лет и ничего не шелохнется -- требуются катастрофы, чтобы оно начало шевелиться!... Что же, в течение месяцев я находилась и сейчас нахожусь в этом сознании; это означает, что я прохожу через все постижимые заболевания. Мать постепенно отходила к источнику мировой Болезни. Она собиралась задействовать в своем теле некое особенное "вскипание", которое вскоре станет вопросом всего мира. Мир не "болен", ничуть не больше, чем была больна Мать: он под вопросом.
Как можно закрепить Сверхразум здесь?
Ты начинаешь пробовать всевозможные вещи без порядка или метода, не зная, где начать, и у тебя возникает чувство поисков наощупь, блуждания и пути в никуда... Да, за исключением того, что это "никуда" уже в точности есть "куда-то"! Потому что то, что называет "домом", является старой тысячелетней привычкой -- тело должно идти в никуда, это очевидно. Но оно действительно должно это делать. И сам факт делания этого, пути в то слепое "никуда", факт слепого блуждания по кругу, сам факт поисков наощупь уже является самим ответом: он вызывает материальные ответы, которые внезапно возникают повсюду, подобно мельчайшим созданиям, которые были не видны под сенью деревьев. Ты наступаешь туда, а оно ползет. Когда ты спускаешься в тело, когда ты пытаешься заставить его сделать шаг вперед -- о, даже не полный шаг, а маленький шажок -- как все начинает скрипеть. Это как наступить на муравейник. И главная наша трудность заключается в том, чтобы понять, что это ползание уже является самим ответом. Все то, что скрипит, все, что "против", все, что вздымается -- это ответ. Это начало "куда-то". Только мы видим это неправильным образом, мы видим это через ментальные очки, которые, конечно же, находят, что это не согласуется с нормальным порядком и истиной, добрым здравием и моральностью -- естественно, не согласуется. Это некая другая согласованность пытается показать свое лицо несмотря на разум. Некая согласованность, которая не согласуется ни с чем, кроме себя. Другая "согласованность", которую следует понять. Очень трудно допустить, что неудобно старое, а не новое. И затем, мало-помалу, возникает та или иная вещь. Вещи возникают сами по себе; то есть, в тот момент, когда мы решаем не смотреть на них с нашими обычными ментальными реакциями, они автоматически показывают свое настоящее лицо: смотри, я такова. Они рассказывают нам о своем чистом смысле. И все раскрывает пред нами свой смысл. Разум привык запирать все в клетку: убери клетку, и все наполнится смыслом.
Но это грандиозный мир. Чем он мельче, тем более грандиозный. И в конечном итоге, что не удивительно, вся вселенная захватывается в маленьком клетке. Все это одно и то же! То же самое движение. Остается гадать, зачем людям лететь на луну! Они хотят утопить маленькое в большом. Но следует найти большое в маленьком. Тело кажется очень простой вещью, не так ли? Это тело, это "мое" тело, и, в конце концов, оно имеет только одну форму. Но это не так! Это комбинация сотен сущностей, которые не знают ничего друг о друге и гармонизируется нечто более глубоким, что они не знают... Мать входила в великий лес. Куда он вообще вел? Беспорядок и хаос, как только вы пытались засунуть туда свой нос: так что, ты хочешь сделать нечто лучшее нашего автоматизма? Ну, посмотри на свое ребячество. Следует обладать предельным ребячеством, чтобы иметь отвагу делать такую работу. Следует отважиться разучиться всему. Ментально все очень хорошо, можно выделывать милую ментальную анти-ментальную акробатику, но когда ты имеешь дело с телом: разучиться ходить... разучиться дышать? Никто никогда должным образом не оценит... я чуть не сказал героизм Матери, но здесь нечто иное, более простое и более ужасное: вы должны иметь нервы из стали. Такой долгий путь лежит между привычным состоянием тела, его почти полным несознанием, к которому мы привыкли, потому что "это так", и совершенным пробуждением сознания, откликом всех клеток, всех органов, всех функций... кажется, что между этими двумя состояниями века работы. И всякий раз, когда пробуждается и входит в движение трансформации некий новый элемент, ты чувствуешь, что все следует начать сызнова -- все, что казалось тебе сделанным, нужно переделывать. Но это не верно: на самом деле ты не переделываешь ту же самую вещь; это аналогичная вещь в новом элементе, которую ты раньше просмотрел или оставил в стороне, потому что она была не готова, а сейчас, будучи готовой, она пробуждается и хочет занять подобающее себе место. Но это порождает чудовищный беспорядок, и требуется все начинать снова. И есть множество подобных элементов...
Она ступала шаг за шагом, тихо; слышался шорох ее длинной шелковой мантии в коридоре, и вот она появлялась, улыбающаяся, смеющаяся. Она пыталась научит нас пути в никуда.
Деперсонализация
Этот коридор сам по себе был лесом.
И эти препятствия также служили путем. Это тот момент, который так трудно ухватить. Препятствия, возникающие в теле, являются условиями, необходимыми для движения вперед. Без этого повсеместного удушья тело никогда не нашло бы средств для своего нового дыхания. Школа ускоренной эволюции ужасна. Природа мягко атрофирует и низводит на нет органы на протяжении веков, чтобы новые органы выросли на месте старых, но когда ты хочешь превратить рептилию в птицу за несколько земных лет, это мучительно для рептилии и совершенно непостижимо для еще нерожденной птицы. Осознание грандиозности этой вещи дается мне капля по капле -- так чтобы я не была подавлена этой грандиозностью!... Очень просто быть святым. О, очень просто быть мудрецом! Я чувствую, что была рождена с этим, для меня это спонтанно и естественно и так просто! Ты знаешь все, что тебе надлежит делать, и ты делаешь это с легкостью, поскольку все тебе известно, для тебя это пустяк. Но это, эта трансформация Материи! Что мне надлежит делать? Как следует это делать? Каков путь?... Есть ли явно указанный путь? Существует ли метод? Вероятно, нет. Это поистине движение вслепую, без чьей-либо помощи, в пустыне, в пустыне, напичканной всевозможными ловушками, трудностями и препятствиями -- всеми ними, собранными там вместе... У тебя завязаны глаза, ты не знаешь ничего и ты идешь... Я точно прорубаю дорогу через девственный лес -- хуже, чем девственный лес. И иногда, поначалу, у нее вырывался крик, как если бы она получала облегчение, рассказывая мне вещи -- она также была совсем человеком, эта Мать; давайте не делать ошибки: ее сознание было не таким, как у нас, ее энергия была не похожа на нашу, но ее тело было сделано из нашей субстанции, той же самой болезненной субстанции. И с годами казалось, что все обстоятельства выстраивались таким образом, чтобы сокрушить ударами кулаков и молотка, как она сказала, всю ту мощь, все те энергии, и даже всю ту грандиозность сознания, чтобы свести его целиком и полностью к физиологическому состоянию земного тела, так что ее тело и только ее тело могло делать работу, без сверхчеловеческой энергии, сверхчеловеческого сознания и сверхчеловеческой силы. Действительно ли Мать уподобилась "инвалиду" -- сможет ли кто-либо когда-нибудь понять это? Я видел ее сияющую мощь: мощь ее была сломана. Я видел, как она распоряжалась силами и стихиями: сила ее была сломана. Я видел ее грандиозной и державной: она была заточена в двадцати адских квадратных футах кожи, ЧТОБЫ ДЕЛАТЬ РАБОТУ. Работу в теле, без трюков или чудес. Да, "подлинную работу", как говорил Шри Ауробиндо. И она позволила, чтобы все спало. Все больше и больше она раскрывала свои руки: Что Тебе угодно, что Ты хочешь... Это был первый урок непроторенного пути, и, на самом деле, первая и единственно возможная дверь: полная сдача, принятие всего. Действительно, рептилия должна полностью сбросить свою рептильскую кожу и оставить свои рептильи силы, чтобы стать нечто иным. И, поистине, нерожденная птица не может знать, что сделает из нее птицу; и на самом деле единственной вещью, обретающей все большую ясность, становится та, что все трудности, все препятствия, все отрицания и "болезни" и являются путем трансформации. Так что нечего больше делать, кроме как сдаться полностью и не оглядываясь назад. Все больше и больше я понимаю: вся эта организация и комбинация вещей, все эти клетки, нервы, все то, что позволяет тебе чувствовать -- вся это предназначено только для Работы, не имеет никакой другой цели, кроме работы. Все немощности и неспособности предначертаны для Работы; все наши глупости -- тоже для Работы. Ты идешь таким путем именно из-за того, что ЭТО И ЕСТЬ тот путь, каким ты можешь делать Работу -- и тебе не нужно пытаться делать иначе. Таково мое заключение. "Все в порядке, как Ты хочешь, пусть исполнится Твоя воля!" Нет: не "пусть исполнится", она исполняется. Это как Ты хочешь, в точности как Ты хочешь. И в конце становится совершенно забавно! Не всегда. Иногда ее тело кричало: Если бы меня оставили в покое хоть на часок, без этих писем, без... о, без того, чтобы видеть всех этих людей -- возможно, пошло бы быстрее... не знаю... Очень трудно делать одновременно два дела: трансформировать тело и заботиться о людях. Но что же делать? Я сказала Шри Ауробиндо, что буду делать Работу. Я делаю ее -- я не могу просто все бросить.
А в другое время ее окружала кромешная темнота, которая сокрушала ее. Потому что очень легко объявить, что ты "сдаешься" и "пусть все идет так, как идет", и в любом случае, ты не можешь вывести птицу из рептилии, но в то же самое время в теле должно быть нечто положительное, некий позыв, побуждение, зов, нечто, что задыхается позитивным образом, если можно так выразиться. Жизнь в теле подразумевает тысячи встреч и повседневных жестов; всякий раз возникает вопрос: делать или не делать, сказать или не сказать и как сделать и как сказать? Идет ли это в направлении рептилии или в направлении птицы? Скорее всего ты не знаешь, это движется вперед ИЗ-ЗА АГОНИИ, и это все. Ты не знаешь ничего -- ничего... Есть напряжение каждое мгновение и в каждом движении, которое ты совершаешь -- ты знаешь, делать ТОЧНО то, что должно быть сделано, сказать в точности то, что должно быть сказано: точная вещь в каждом движении... Существует постоянное напряжение, постоянное. Или если ты займешь другую позицию и доверишься божественной милости и позволишь Господу позаботиться обо всем, то не приведет ли это к дезинтеграции тела? Я это знаю, но САМО ТЕЛО ДОЛЖНО ЭТО ЗНАТЬ! Когда кто-то рядом с тобой имеет подобное переживание, то все очень просто. Прежде, если возникало хоть малейшее затруднение, мне даже не требовалось говорить что-либо Шри Ауробиндо -- все само выправлялось. Теперь, когда я делаю эту Работу, мне даже не к кому обратиться, и это тоже некое напряжение. Ты просто не можешь вообразить -- не можешь себе вообразить, какая это милость иметь кого-либо, на кого ты можешь полностью положиться, позволить себе вести себя без малейшей необходимости искать что-либо. У меня было это, я очень хорошо осознавала это, когда Шри Ауробиндо был здесь, а когда он оставил свое тело, это явилось для меня ужасным коллапсом... Ты не можешь представить. Некто, к кому бы ты мог обратиться и быть уверенным, что все сказанное им будет истиной. Нет пути, путь должен быть проложен.