Мать королей
Шрифт:
Этот замысел княгини не удался, потому что княжна из них всех была самой красивой.
Витовт, стоявший сбоку, по выражению лица священника следил, какое впечатление произведёт на него девушка. Тем временем княгиня своим сухим и суровым голосом, согласно привычке, начала расспрашивать о здоровье Ягайллы, и специально или случайно спросила также о молодой принцессе Ядвиге, дочке короля.
Збышек на русский вопрос должен был отвечать по-польски, но тут не много зависело от слов, которые не имели значения, с обеих сторон разглядывали друг друга, а Олесницкого
Витовт этого вовсе не ожидал и испытал неприятное чувство, лицо его нахмурилось. Он подумал: откуда у этой ветреной и весёлой девушки взялись такая уверенность и отвага?
Княгиня Юлианна села, а Сонька, для которой не было при ней и князе места, должна была стоять у её стула. Со стороны княгини было это, может, рассчитано на унижение девушки. Та не показала, что его чувствовала.
По лицу Збигнева ничего узнать было нельзя, он, казалось, даже не хотел слишком пристально всматриваться в Соньку. Ни о браке, ни о проектах не могло быть малейшего упоминания.
Так постепенно разговор замирал и оживлялся, княгиня по причине упоминания о крестоносцах хвалила их любезность и подарки, какие получила от великого магистра. Витовт также отзывался о них достаточно симпатично.
Збышек был слишком предан Ягайлле, чтобы мог им простить клевету и оглашённые пасквили на короля – молчал.
Так прошло время до ужина; когда его уже должны были подавать, княгиня Юлианна с Сонькой и слугами вышли. Дверь за ними ещё не закрылась, когда Витовт спросил Олесницкого:
– Что вы о ней скажете? Не имел ли я права рекомендовать её, как красивую и милую девушку? Вам она не понравилась?
– Не могу отрицать, что она очень красива, – сказал Збышек, – но и чересчур молода для короля…
– Постареет скоро, как они все, потому что чем краше, тем быстрее увядает, – рассмеялся Витовт.
Збышек больше не дал из себя извлечь, хотя Витовт, много рассказывая о княжне, сильно её рекомендовал.
Как княгиня Юлианна, так и Сонька обе принадлежали к греческому обряду, но Витовт, крещённый и принятый в римскую церквь, в праздничные дни и при более значительных обрядах часто ходил в замковый костёл; они тоже должны были составлять ему компанию. Порой из любопытства они шли поглядеть на католические церемонии в недавно построенной святыне.
Строго исполняющий свои духовные обязанности Збигнев на следующее утро сперва отправился в кафедральный собор для мессы.
Каким образом смогла ускользнуть одна княжна с Фемкой и оказаться на той мессе, этого объяснить мы не можем. Збигнев заметил её во время богослужения, а когда после него собирался, помолившись, идти в замок, немало удивился, встретив девушку на паперти костёла, как будто ожидающую. Его это тронуло, потому что догадывался, что она могла иметь какую-нибудь просьбу или необходимость высказаться; и он поздоровался с Сонькой, остановившись перед ней.
Княжна, смело глядя ему в глаза, казалось, также ждёт какого-то вопроса и разговора. Это, действительно, была
Сонька, как если бы боялась, что им помешают, оставив Фемку вдалеке за собой, с улыбкой приблизилась к прелату. – Для меня не тайна, – сказала с наивным обаянием девушка, – что вы приехали поглядеть на меня, и что дядя меня сватает. Поэтому я хотела, чтобы вы увидели Соньку вблизи и, если желаете, расспросили.
Из этих слов мог Збышек заключить, что мысль пойти за старого короля девушке не была отвратительна. Его это сильно удивило, так, что в течение какого-то времени он молчал.
– Да, – ответил он потом серьёзно, – меня послали увидеть вас. Вы не боитесь стать супругой уже престарелого короля?
Девушка опустила глаза.
– У меня здесь не будет лучшей судьбы, – произнесла она. – Дядя достаточно меня любит, княгиня не любит, жизнь у меня тяжёлая.
Она вздохнула и выразительно посмотрела на Олесницкого, а этот взгляд означал: Заберите меня отсюда.
После минутного раздумья она нетерпеливо защебетала:
– Быть может, дядя меня поэтому вам отдаёт, чтобы иметь при короле свою служанку. Угадываю в этом его мысль, но так как она и вам может прийти, мне вам срочно нужно было поведать, что ничьей служанкой я не буду, а кому поклянусь в верности, тому её сохраню.
Поверьте мне, – прибавила она с сильным выражением, – старый король будет иметь во мне друга, не врага.
Сказав это, Сонька тревожно посмотрела на Фемку и, отступив на шаг, дала выйти сначала из костёла Збигневу, который, минуту подумав, попрощался с ней и вернулся в замок.
Она осталась там ещё на какое-то время, она хотела, чтобы Олесницкий первый дошёл до замка.
У двери комнат, которые он занимал, собрались придворные его свиты; узнав о том, что предназначенная на роль королевы женщина пошла в костёл, они хотели её увидеть, приготовились выйти на дорогу, когда будет возвращаться, и посмотреть на свою будущую государыню.
Среди этих юношей был Хинча из Рогова; он принадлежал к придворным Ягайллы; был из тех, кто носит в гербе оленьи рога и крыло грифа, а клич имеет Дзялоша. Отец его, той же фамилии, был послом в Литву к Ягайлле, и был ему мил, поэтому и сына король потом взял на свой двор, а оттого что парень был энергичный, весёлый и смелый, забавное слово приходило к нему легко и во всяком более смелом деле был быстрый, – Ягайлло его любил.
И как обычно с самыми маленькими людьми в лесу на охоте и в замке легко находил общий язык, так и Хинчу себе присвоил и им прислуживался, давая ему много говорить себе, а часто и выпрашивать много.
Молодому, уставшему от сидения на одном месте юноше, когда он услышал, что Збигневу отбирали придворных, захотелось тоже совершить это путешествие.
Поэтому вечером он вкрался в королевскую спальню и, припав к ногам Ягайллы, начал его полусерьёзно, полусмеясь просить, чтобы разрешил ему ехать в Литву.