Мать Лжи
Шрифт:
Дицерно уже ушел и унес с собой лампу. Когда ветер стих, дворец казался заброшенным и безмолвным. У Оливии возникло ощущение, что она здесь совершенно одна, стоит и разговаривает с безумцем.
— Да, да! К чему вы ведете?
Чайзу придется уговорить стражей у ворот его выпустить, они получили приказ отправлять с ним сопровождение всякий раз, когда он захочет покинуть дворец. Нет, конечно, он выберется через потайную дверь в прачечной, о которой, как он думает, никто не знает. Благодаря этому ему не надо будет обегать конюшни.
— А веду я к тому, миледи, что пришло время расплаты. Два года назад у нас наконец стало столько же людей в ошейниках, сколько у Стралга, мы готовили воинов быстрее, чем ему доставляли пополнение через Границу. Это стало переломным моментом. Понимаете, его возможности ограничивает Ледник на другой стороне. Климат там сильно отличается от нашего и…
— И вы думаете, что сможете победить?
— Мы уже победили. И он это знает. Осталось убить всех его уцелевших воинов с наименьшими потерями. Вы слышали про Миону?
Ее передернуло.
— До меня доходили самые разные и противоречивые слухи.
— Правда — самые худшие из них, — мрачно проговорил Кавотти. — Стралг разместил в городе войско. Мы его окружили и подожгли. Знаете, как крестьяне поджигают поля, чтобы уничтожить вредителей…
— Прошу вас!
— Он потерял семнадцать или восемнадцать шестидесяток. Подкрепления, полученные им за два года, были уничтожены в одну ночь.
— А сколько погибло горожан?
— Все. Город был немаленький.
— Чудовищно!
— Увы. Зато для Стралга это стало началом конца. Теперь не проходит ни одной шестидневки без сражения. Пьярегга, Мост Реггони… две шестидесятки, три. Я его убиваю, миледи! Он не переживет таких потерь. Мы в состоянии выставить против него столько же воинов и крепнем с каждым днем.
Ужас! Какой ужас!
— Чего вы от меня хотите? — вскричала она.
Почему Кавотти столько болтает? Такое впечатление, что он ждет, когда сюда заявятся вигелиане и прикончат его. Чайз мчится по аллее, он уже почти добрался до бараков…
Кавотти поморщился.
— Я хочу, чтобы Селебра не стала второй Мионой, разумеется. Это ведь и мой дом тоже, а запах горящих младенцев забыть невозможно. Посмотрите на карты, леди Селебры. Дорога, по которой он побежит в Вигелию, проходит мимо вашего города. Он старается отступать как можно медленнее, но мы гоним его, и очень скоро ему придется вступить с нами в сражение. А разве можно найти место лучше, чем Селебра? — Голос Кавотти зазвучал громче и заполнил весь зал. — У него осталось около трех шестьдесят-шестидесяток. Вам понравится, если туча ледяных демонов наводнит ваш город, госпожа? На полгода, пока зима закроет вигелианский переход?
Боги!
— Нет!
Ей и дюжины вполне хватает.
Чайз уже должен был добраться до бараков, криками призывая командира фланга. Веристы передвигаются, словно птицы. Именно скорость делает их смертельно
Кавотти широко улыбнулся, показав больше зубов, чем у обычного человека.
— В таком случае присоединяйтесь, миледи! Подайте сигнал, и я введу своих людей в Селебру еще до того, как гарнизон поймет, что происходит. Клянусь, я смогу их сдерживать. Они будут вести себя достойно. Они хотят доказать свое превосходство над чудовищами Стралга. — Он протянул ей громадную, похожую на медвежью, руку. — Давайте пожмем друг другу руки. Шестьдесят-шестидесяток моих людей в Селебре, и Стралг не получит город. Мы отрежем его от базы и выпустим ему кровь на равнине.
Пожать руку? Она ни за что не прикоснется к этому чудовищу, даже если он будет тонуть! Пьеро умирает бездетный и презираемый всеми.
— Никогда! Вы превратите город в поле боя. Разве вы не понимаете, что моего мужа все эти годы называли трусом, лакеем и подхалимом, потому что он отдал свое счастье и мое ради спасения Селебры? У него получилось. Наш город выжил, в то время как другие погибли, хотя многие до сих пор не желают признать его правоту. А теперь вы хотите, чтобы я все это вышвырнула вон?
Верист метнул в нее сердитый взгляд, а потом на мгновение замер, словно к чему-то прислушиваясь.
— Мне пора идти.
Он сбросил капюшон. Медный ошейник в сочетании с безупречными чертами лица казался еще большей мерзостью, чем обычно.
Поверят ли вигелиане в безумную историю Чайза о том, что Кавотти во дворце? Впрочем, ему нет необходимости называть имя Мятежника, достаточно сказать, что там объявился верист-флоренгианин. Они знают Чайза и ни на секунду не усомнятся в его словах.
Они уже наверняка спешат сюда.
— Ваш муж поступил так, как считал нужным, леди, чтобы помешать веристам разграбить Селебру, как они поступили с Нелиной. Но я предлагаю вам гарнизон, который будет вас защищать. По вашей просьбе.
— И кто тогда будет править Селеброй? Собаки окажутся хуже волков. — И что станет с заложниками, которых удерживает Стралг, что станет с ее детьми? — Пятнадцать лет назад Стралг показал нам, что веристы могут карабкаться по стенам, точно крысы.
— Теперь эти стены защищают другие веристы, миледи. Я не решился штурмовать Миону, поскольку он был там.
— Нет, но вы ее сожгли! А он спалит дотла Селебру. Нет! Нет! Никогда! Уходите! Если бы я не была уверена в том, что Чайз отправился к людям Стралга, я бы сама это сделала. Уходите!
Где-то в глубине дворца послышался лай. Мятежник фыркнул.
— Слышите? Возмутительно! Мне было приятно побеседовать с вами, дорогая леди. Надо чаще это делать. Поговорите с Советом и, если передумаете, подайте сигнал. Самое заметное место в городе — купол храма Веслих. Он наверняка загажен птицами.