Мать не одиночка
Шрифт:
Так, херово, словно с меня всю жизненную энергию высосали. Не живу я вовсе, а существую. Жизнь свою я там ославил, в санатории Родник.
— Нет. — ответил твердо.
— Хм. — Мила картинно надула свои на удивление натуральные губы.
Но даже их натуральность не притягивала меня. Целовал конечно, но без всякого особого чувства, автоматически, по привычке.
— Ну котик. Я сто лет уже нигде не была. — продолжая дуться, заканючила Мила как капризная пятилетка.
Бесит!
— Собирайся и езжай. Тебе денег дать? — спросил её сразу в лоб, ожидая
— Я с тобой хочу. Представляешь, солнце, море, пляж… — Милка ещё долго распиналась, но я её уже не слышал ее, я представлял.
Закрыл глаза под её бубнешь и представил. Солнце, море, пляж…только рядом, конечно же, Ирка. У неё и нос наверняка обгорит, и медуза Ирку обязательно ужалит. Ради такого, пожалуй, и в самолёт сесть можно…было бы…
— Котик! Ты меня слушаешь вообще?! Чего ты улыбаешься? — Мила толкнула меня своей рукой в бок прерывая мои сладостные видения.
— Что? — спросил её недоумевая.
— Поехали вместе на море. Нам будет хорошо. — Мила по-кошачьему забралась на меня сверху, скинув полотенце.
Наивная. Что-то мое дохлое состояние сыграло со мной злую шутку и Мила никак на мою шею корячится взбираясь.
— Никаких вместе не будет Мила. Ты что-то попутала? У нас с тобой товарно-денежные отношения. Забыла наш уговор? Я оплачиваю твою квартиру, машину и даю тебе денег на жизнь, за это ты даёшь мне трахать тебя, когда я хочу и при этом не трахаешь мне мозги. Тебе что-то неясно? — скинул с себя Милу и начал собираться.
Надо валить отсюда по-быстрому, пока Милку на хер не послал. Другую “скорую помощь” сейчас искать вообще нет настроения.
— Но я думала… — глазенки у Милы забегали, но договорить ей не дал.
— Да мне насрать что ты думала. Я с тобой непросто трахаюсь, я тебе за это плачу. Секс за деньги. Смекаешь о чём я? — спросил ее серьезно, застегивая ремень на брюках.
— Ты меня что сейчас так проституткой обозвал?! — взвизгнула Мила, подрываясь с кровати.
— Нуу, вообще, я тебя содержанкой называю, но как тебе угодно. Проститутка тоже подходит. — еще б не подходило ей, уже через час знакомства драл ее в мужском туалете как шалавень последнюю.
— Ну ты Реутов и сволочь… — гневно прошипела блондинка, план влезть на шею провалился с треском.
— Коней придержи, а то под другого ляжешь, а то и под двух сразу. Тебя не каждый потянет. Дороговато обходишься, ещё и за языком своим не следишь. Вот деньги. За квартиру я заплатил. Не кашляй. — припечатал десяток красненьких купюр на комод и пошел из квартиры.
Вслед я ничего не услышал. Деньги сделали свое дело.
Вышел на улицу, вдохнул вечернего летнего воздуха и снова сердце в угаре. Полгода уже прошло, а до сих пор забыть не могу. Давно хрен на всех и всё положил, рванул бы обратно к Ирке, только смысл? Душу растравлю и посланный на три веселых буквы домой поеду. А если Ирка там ещё и с кем-то, то еще и выть начну.
Вернулся домой. Екатерина Дмитриевна, наша домоправительница как раз на кухне возилась несмотря на поздний час.
— Меня
— Ой! Напугали вы меня Иван. — схватившись за сердце, она шумно вдохнула.
— Екатерина Дмитриевна, а пожарьте-ка мне картошки. Только не кружочками, а соломкой. — уселся за барную стойку, положив дурную башку свою себе на руки.
— Сейчас. Я только с тестом разберусь. Вот на ночь завела, хочу хлебопечь испытать. Олег Егорович привёз сегодня утром, да некогда было разобраться. Тут обещают утром горячий воздушный бисквит. А соломкой, это как в салат Гнездо глухаря, что ли? — смеясь, спросила женщина.
— Да. — ответил уверенно, понятия не имея, что там за салат такой, но соломка, она ж и есть соломка, какая может быть разница?
— Да вы идите отдыхайте пока, будет готово я подам. Вам в столовую?
— Нет, в гостиную. Пойду новости посмотрю.
Уселся на диван, включил канал новостей и ни хрена не вникал, что там и о чем. Под мелькание на экране, занялся самоедством. Как бы хорошо то было сейчас, Ирка бы мне картошку жарила, а не домработница. От этих мыслей уже не было в груди, той щекотки, которая казалась мне полгода назад дурацкой, была лишь тревога. Неприятная, все нутро переворачивающая.
— Иван! — пришел в себя, когда за плечо толкнула Екатерина Дмитриевна. — Все вы в каких-то облаках витаете. Вот картошечка ваша. И чай сладкий. Может хлеба принести? — на журнальном столе уже стоял поднос с картошкой и чаем, а новости сменились на что-то культурное, о культуре.
— Нет. Спасибо. — принялся сразу пробовать картошку.
Соломка, но явно не та. Совсем не та. У Пчелки она была хоть и тонкая, но нежная, а эта пересушена вконец. Сухари какие-то. Не стал есть. Чай выпил и в спальню отправился. Разделся и рухнул на кровать, сгребая всю постель в комок.
Постельный комок из одеял и подушек был моей Иркой. Только так и мог заснуть.
Октябрь
За окнами уже вовсю владела осень. Неминуемо приближалась зима. Самое страшное для меня время. Казалось, увижу первые снежинки и совсем с ума сойду. Так, и живу воспоминаниями о самой счастливой зиме в моей жизни. Даже с Милой завязал. Смысл содержать ее, когда не нужна совсем.
— Рекламные проспекты нужно переделать. Мне они совсем не нравятся. Краски бледные, нужно ярче сделать. — в кабинет без стука вошел отец.
— Хорошо, переделаем. — сделал в своем телефоне заметку на эту тему.
— Слушай, ну что ты за идиот такой?! — отец с раздражением отставил стул и грозно глядя на меня ударил по столу.
— Что случилось-то? — реакция отца мне была неясна.
— Ты бы никогда не согласился переделать рекламу, после того как проспекты уже напечатали. Ты мне подрываешь работу просто-напросто. Я знать ничего не хочу! Собирайся в Краснокамск. Разбирайся со своими амурными делами, мне мой сын нужен, а не вот эта сопля, страдающая! — на эмоциях, папа не сдерживался, брызгал слюной и махал руками похлеще шебутного депутата у трибуны.