Мать-одиночка
Шрифт:
На их десятилетие я готовилась как на войну.
Во-первых, старшему близнецу, Ваньке, попробуй подбери что-то по взыскательному вкусу, особенно, когда в супермаркете глаза разбегаются, и ты не знаешь, за что ухватиться. Плюс, возраст, указанный на упаковке, не был подсказкой. Увы, ребятенок в этом плане перескочил всех и вся. А лучше бы читал книжки, про любовь, к примеру, про дружбу и взаимопомощь. А не все эти зубодробильные термины!
Во-вторых, я абсолютно не разбиралась в технике!
Я морально была готова к тому, что в следующем году Ване потребуются репетиторы по биологии и химии, потому что сын желает изучать эти науки углубленно.
А Сашка уже договорился с автомастерской, куда будущим летом будет ходить помогать старшему мастеру…
Эх…
Я своими воспоминаниями лишь сильнее расковыряла рану на сердце. Как там мои детки?
Откровенно говоря, у меня такие детки, что нигде не пропадут, за ними присмотр нужен мама не горюй какой. Одна Лиля чего стоит. Вроде мелкая, на лицо милая девчушка, а палец в рот не клади, по локоть откусит.
Да, горжусь своей ребятней. Горжусь неимоверно, потому что несмотря на все их выкидоны, они самые очаровательные дети на свете!
С этими мыслями я запнулась о какую-то фигню на земле и полетела кубарем.
Учитывая то, что я шла по ровной местности, это было странно, потому что ощущения были, будто я с горки качусь.
— …! — рыкнула я, когда наконец смогла сесть.
Оно, конечно, ругаться некрасиво, но меня все равно никто не слышит. И вообще, лес он и в Африке лес.
Локти и коленки саднило, платье порвалось. Я рассматривала себя и злилась еще больше.
Съездила, на свою голову, называется. Энимор, накачанный магией под завязку, мозги растерял, и я, похоже, совсем думать разучилась. Убежала не пойми куда, да еще свалилась за какую-то светящуюся стену.
У меня сердце в пятки ушло, а что, если я пересекла границу и теперь сижу в кустах Реалона?
Да меня же прибьют!
— Мамочка!
Именно так я подумала, но сказала-то не я!
— Мамочка? Ты уверен? Слишком худая… Суповой набор и тот краше выглядит…
У меня сердце пропустило удар, а потом выдало такой кульбит, что казалось, я его сейчас выплюну, честное слово.
Я и сама не поняла, как оказалась на ногах, да еще рванула на голоса из-за кустов.
— Саша? Ваня? — с ужасом уставилась на двух худющих, долговязых подростков, которым легко можно было дать как пятнадцать, так и шестнадцать лет.
У меня затряслись коленки. Этот проклятый мир отобрал у них три года детства!
— Идите ко мне, мои морковки, — всхлипнув, протянула к ним руки. — Это я, ваша мама.
Сложно описать словами, что творилось в моей душе.
Сумбур? Каламбур? Кавардак?
Если Санька без лишних слов
Впрочем, Ванька хоть и бурчал себе под нос, да только все равно в итоге жадно обнимал меня.
А я…
Я не могла нарадоваться. Вот они — мои детки. Два сыночка…
— Лиля, — хрипло выдохнула я. — Саша, Ваня, где ваша сестра?
Я зажмурилась, боясь услышать ответ.
— С папой, — в унисон ответили дети, и у меня сердце встало.
— Мамочка, ты побелела…
— Лиля жива, — Ванька уткнулся мне в шею. — Они сказали, что Лиля жива, и что папа тоже жив, слышишь, мамочка?
Сердце пропустило удар, второй, я осторожно сделала вдох и медленно выдохнула.
— Вот поэтому я и хотел их выпороть. Посмотри, чуть мать свою до… — Звучный шлепок оборвал слова незнакомца.
Я инстинктивно вскочила на ноги и закрыла собой мальчишек.
И ничего, что сейчас они оба выше меня почти на две головы.
— Ты зачем ее напугал? — произнес сердитый женский голосок.
— Кто вы? Покажитесь! — потребовала я, втайне молясь, чтобы Энимор уже пришел в себя и начал мои поиски.
Вдруг он уже идет по следу и вытащит нас из любой за… заварушки, в какой бы мы ни оказались.
— Вы только не пугайтесь, — мягко произнес все тот же женский голос. — Мы хранители Саттары, ее еще Стороной называют.
Меньше всего я ожидала, что передо мной появится лиловый енот и маленькая пони.
Причем они мне кого-то напоминали…
— Пеня? Баклажанчик?
У Лили в детстве была вот такая мягкая игрушка, и назвала она ее Пеней, а у мальчишек был лиловый енот, которого им подарил Витя. Это с моей легкой руки дети стали называть игрушечного енота Баклажанчиком. Ну или Жанчиком, потому что в три года еще не до конца выговаривали длинные слова.
— Меня зовут Танаша, но можно и Татой называть, — заискивающе улыбнулась лошадка, а я моргнула. Кажется, я спятила. Я точно спятила!
— А я Батторий, — важно выставив лапу вперед, заявил лиловый енот.
И не дав мне опомниться, оба вдруг замерцали и вместо енота и лошадки передо мной оказались кукла Барби и Кэн, вот только в человеческий рост!
Видимо, мой организма решил, что для меня на сегодня достаточно, потому что все перед глазами поплыло, или я сама куда-то поплыла? Иначе зачем так кричать мальчишкам?
— Мама!
— Батти мы идиоты! Она же выросла, зачем мы превратились в ее любимые игрушки? — это было последнее, что я еще уловила, а потом чернильная мгла подхватила меня.