Мать Зимы
Шрифт:
Джил покачала головой.
– У него нет семян, так что распространяется он как-то по-другому, но холод явно играет свою роль. И вот еще что сказал мне Ледяной Сокол: рядом со сланчем он видел, в основном, следы кроликов... – Она указала на лежащие перед ней кости, – хорьков... – указала на другие, – и росомах.
Руди молчал. Нечто подобное он нередко ощущал и при разговоре с Ингольдом, словно кто-то сунул ему под нос горсть деталей от головоломки, собирать которую ему почему-то совсем не хотелось.
Вокруг них Убежище давно погрузилось в сон.
Слышались
– Руди, – негромко сказала ему Джил. – Честное слово, мне, как и тебе, это кажется очень странным. Тем более, я ничего не смыслю в магии и не знаю, насколько вообще это возможно. Я очень надеюсь, что просто сошла с ума, потому что если нет – то впереди нас ждут большие проблемы. Хотя, конечно, может я и сумасшедшая, – добавила она, потерев переносицу и неожиданно сморщившись, словно от боли. – Я так странно себя чувствую в последнее время...
Она тряхнула головой, словно отгоняя неприятные мысли.
– Но, как бы то ни было... Не кажется ли тебе, что кто-то или использует магию, чтобы трансформировать наш мир?
Глава восьмая
Две ночи спустя Руди приснилась Лысая Дама. Он узнал ее так же, как узнал Парня с Кошками по архивным кристаллам: рослая, худощавая женщина в простом облегающем белом платье. Выбритая голова, как у Парня с Кошками, была украшена синей татуировкой. На плечах ее лежал темно-синий плащ, и кисти рук были испещрены татуировкой, словно затянуты в перчатки.
Она шла по Убежищу. Руди даже показалось, что он узнает винтовую лестницу, ведущую в подземелье. Она шла, озаренная белым сиянием световых кристаллов, совсем одна... Казалось, что больше во всем Убежище нет ни единой живой души.
Лицо ее было спокойным, но невыразимо печальным.
«Она знает ответ, – подумал Руди. – Ответ на все вопросы». Он понятия не имел, откуда ему это известно, но знал, что это – истина.
У нее был ключ.
Руди показалось, что он стоит у подножия лестницы... Первый ярус? Верхние этажи подземелья? Он не был в этом уверен, ибо со временем Убежище сильно изменилось, – и смотрел, как она спускается к нему по винтовой лестнице, и видел слезы в ее глазах. Лицо ее казалось ликом самой смерти.
«Но она ведь не может умереть, не может уйти! – испуганно подумал он. – Она ведь знает ответ!» Он попытался с ней поговорить, попытался, остановить ее, спросить, куда она идет, но она прошла мимо и во сне Руди ощутил касание теплого плаща и легкий ветерок донес до него аромат кардамона и ванили.
Женщина двинулась дальше. Световые кристаллы очертили ее силуэт в последний раз, а затем она исчезла во тьме.
«Руди», – послышался голос Ингольда в его сознании. Руди тотчас пробудился. Он давно этого ждал и тут же полез под подушку за магическим кристаллом.
– Я здесь.
– А
За плечом старика Руди разглядел иссеченные ветром очертания четырех стоячих камней, – синие доломиты, каких не встречалось нигде в горах. Три камня стояли, четвертый лежал на земле, – по легенде, это была женщина, убитая горем по своему ребенку. Над головой слабо светились звезды, и отблески их мерцали на поверхности ледника.
– Я могу тебе чем-нибудь помочь?
– Если только принесешь немного еды. – Лицо колдуна казалось напряженным и усталым. Похоже, он ничего не ел и не спал уже несколько дней.
– Будет сделано.
Джил, тяжело дыша, металась на узкой постели Ингольда, но проснулась раньше, чем молодой маг успел успокоить ее с помощью чар, и тут же потянулась за оружием. Руди торопливо бросил, входя в комнату:
– Это я. Он не хотел выдавать своего присутствия никому из стражников. Те едва ли стали бы возражать, узнав, что он хочет выйти из Убежища навстречу Ингольду, но с ними сейчас в комнате находились охранники лорда Анкреса и лорда Скета, весело злословившие по поводу своих хозяев, – и Руди вовсе не собирался говорить им лишнего.
Без единого слова Джил встала с постели и принялась одеваться, а Руди вышел в коридор, дожидаясь ее. До него доносились голоса стражников. Милантрис, как всегда, забавно копировала напыщенный тон Баррелстейва и ноющий голосок Хогширера, и все же из разговора стражников Руди понял, что по поводу Ингольда ходят самые разные домыслы и слухи.
– Все же странно, что столько народу погибло, а он выжил.
– Так ведь он же колдун, тупица. Конечно, он выжил. Он – Ингольд Инглорион, он бы уцелел даже если бы земля свалилась ему на голову.
– Тогда почему он не спас остальных?
Джил вышла в коридор, натягивая теплую меховую куртку поверх гвардейской униформы. Из шкафа она вытащила мешок, где хранила мясо и хлеб, урезанные от собственного скудного рациона, – вот уже два дня, как свой взнос делали и Руди с Ледяным Соколом. Минальда все же добилась своего и поместила все припасы и зерно в Убежище под надежную охрану; на Совете вовсю шли споры по поводу распределения, и Руди точно знал, что не кто иной, как Варкие Хогширер заправляет всей торговлей на черном рынке. Руди как проклятый трудился в подземельях над гидропонными баками, но пока все его усилия приносили лишь весьма скудные результаты.
Это было еще одной темой для беспокойства.
И Тир до сих пор отказывался с ним разговаривать.
Лишь когда они выбрались из Убежища, Руди спросил у Джил:
– С тобой все в порядке?
Шептаться больше не было нужды. Окутанные чарами, они проскользнули мимо стражей на дверях; за последнее время патрули не докладывали о появлении Белых Всадников или грабителей в долине.
– Кошмары замучили, – небрежным тоном отозвалась Джил.
– Насчет той твари в Пенамбре?
– Ага. – Голос ее звучал отстраненно. Она явно не хотела об этом говорить. Рана на лице по-прежнему не заживала. – Отчасти. Нет, не знаю.