Матабар. II
Шрифт:
Сколько бы Ардан не бился над тем, чтобы сделать Водную Пелену эффективней, он каждый раз упирался в то, что его знаний оказывалось недостаточно.
Он понятия не имел, как сделать щит многоконтурным, чтобы прикрепить больше рун. Не знал, как можно встроить частичный массив во вложенные неполные печати. Более того — даже не имел представления о векторах.
Где-то там, в его пиджаке, лежал список литературы, порекомендованной профессором Конвелом. Может часть ответов он отыщет в нем? Но, даже если и доработает свою печать, то… вместе с сложностью она, в любом
— Спящие Духи, — выдохнул юноша и, положив книгу себе на лицо, закинул руки за голову и задышал ароматом бумаги. Тот отвлекал его от царящей в камере затхлости, пропитанной тонкой вонью плесени.
Не такой, что крутит и вертит горло, не давая ни на чем сосредоточиться. А куда более мерзкая. Немного сладковатая, ужасно въедливая, она начинает донимать только когда ты уже, казалось бы, забыл о ней и успел отвлечься.
Арди не раз, мысленно, возвращался в момент взрыва в банке. Может, если бы он был чуть сдержанней, умней и расчетливее, то, разумеется, не побежал бы за эльфом и даже не стал его атаковать. Что ему десятки сожженных людей и человеческая девочка и…
И тогда это был бы уже не Ардан Эгобар, воспитанный Гектором и Шайи, выросший на сказках прадедушки, возмужавший среди горных троп и лесных разливов под началом Эргара, Атта’нха и остальных.
И после того, как Ардан уяснил это для себя, то нашел в подобном ответе покой и, даже, некоторую опору. Он сделал то, что полагал нужным. Даже если сделал криво, косо и опрометчиво. В произошедшем не было ни подзуживающего к битве барса, ни пытающегося обхитрить всех и вся бельчонка. Только Ардан Эгобар.
И, может, после сражения с эльфом, он стал немного лучше понимать мотивы отца, решившего отдать жизнь за детей Эвергейла.
— Клац, — щелкнула щеколда.
Ардан нахмурился. Кормежка была совсем недавно и еще не прошло столько времени, чтобы он запутался в нем, а это, учитывая обстоятельства, происходило нередко.
Дверь открылась и внутрь вошел Плащ. Его лицо скрывала черная, матовая маска, чем-то напоминая ту, что носила профессор Лея.
В руках визитер держал один из образцов военного посоха. Изрезанный десятком сложнейших, явно боевых печатей и увенчанный навершием в виде синего кристалла.
— Пойдем, — сухо произнес он и, не дожидаясь реакции юноши, вышел за дверь.
Ардан, одетый в выданную ему серую робу, шлепнул босыми ногами на холодный пол и похромал (нога не болела, но слушалась, все еще, неважно) за Плащом.
Они перешли из камеры в небольшой, зигзагообразный коридор и, миновав несколько поворотов вышли… под сени громадного лодочного ангара.
От множества звуков уши Ардана на мгновение заложило, а яркий, полуденный свет зимнего солнца чуть было не ослепил. Приложив ладонь козырьком ко лбу, юноша огляделся.
Они стояли на границе причала. По бокам, с трех сторон, поднимались местами ржавые листы металла, заменявшие стены. Они смыкались сводом, дырявым и непригодным для использования.
Несколько лодок оказались свалены в кучу и накрыты тентами. Сам же причал, такой же ржавый как и все остальное, местами развалился и спрятался под лед. Лед, уходящий длинной, бело-синей скатертью куда-то к горизонту, сомкнувшегося с ним в объятьях лазури и солнечного сияния.
Всюду, куда только дотягивался взгляд, глазам открывался простор ровной глади. Таинственный и манящий. Свежий ветер бил в лицо, а грудь сама по себе вздымалась в глубоких вдохах немного соленого и такого бодрящего воздуха.
Океан!
Ардан не думал, что впервые увидит Ласточкин океан именно при таких обст…
— Шевелись, — толкнул его в бок Плащ.
Они вместе прошли к столу, явно заранее принесенному в ангар. За тем, вместе с кипой бумаг, уже сидел человек. Длинный и худой, с протезом вместо левой ладони и старинным моноклем на правом глазу. На столешнице рядом с ним лежала вышедшая из моды шляпа — черный, блестящий цилиндр. На груди он, зачем-то, носил пару орденов. Ардан не видел прежде, чтобы военные надевали награды в городе.
Лицо, покрытое алыми пятнами от давно перенесенной кожной болезни, выглядело вполне себе приятно, если не считать маслянистого взгляда и самодовольной, едва заметной усмешки. Густая шевелюра седых волос резко контрастировала с рыжей бородой, а еще туфли.
Причем тут туфли? Те были чистыми. Слишком чистыми. Такими, что, наверное, и по земле-то не ступали. Чего не скажешь о грязных и поношенных ботинках Плаща, ведущего Ардана к столу и еще десятка его коллег, так же прикрытых масками, стоявшими за спиной Цилиндра. Так Арди решил назвать странного человека.
Садясь за стол и отставляя в сторону посох, что заставило, по какой-то причине, чуть вздрогнуть Цилиндра, юноша посмотрел в сторону, откуда пришел. Там, несколько человек, уже накрывали широким тентом конструкцию из серого камня — видимо в ней он все прошедшие дни и находился.
— Ард Эгобар, — произнес ровным, мягким тоном Цилиндр. И от юноши не укрылось то, что его имя назвали не полностью, хотя вторая канцелярия, из-за орков и Цасары, знала, как его назовут на самом деле. — Если я правильно понял из отчетов оперативного отдела, то с вами, в момент пребывания в поместье герцогини Анорской, ныне императрицы-консорт Октаны, провели разъяснительную беседу.
Ардан промолчал.
Цилиндр поднял на него взгляд блестящих, но немного мелких, карих глаз.
— Отвечайте, когда я к вам обращаюсь, — в приказном тоне распорядился Цилиндр.
Арди находился не в том положении, чтобы гонориться, так что поспешил ответить:
— Да, провели.
— Замечательно, — кивнул Цилиндр и перелистнул страницу толстой папки. — По донесениям осведомителя, вы, в первый же день нахождения в Большом, ввязались в драку, в которой пострадал барон Ласмелил, этид Андад и этид Иннаалиф. Причем Андаду вы сломали колено, на лечение которого потребовалось потратить… — Цилиндр вчитался. — Четыре экса и сорок девять ксо.