Матабар
Шрифт:
— Нет такого закона, который не позволял бы мне общаться с человеческим ребенком, — сухо ответил Арди. — Да и даже если бы я не был полукровкой — межрасовые браки разрешены уже почти как полтора века.
Эрти все продолжал намываться, рискуя полностью вылить весь запас горячей воды. Впрочем, никто бы его за это не осудил. Шайи уже помылась сама и помыла Кену, а мужское население дома могло и потерпеть. Тем более Арди любил мыться именно холодной водой.
— Закона действительно нет, — проворчал Келли. — а вот револьверы и два десятка ковбоев — есть.
— Тавсеры
Шериф только фыркнул.
Танс Тавсер — знаменитый, в плохом смысле слова, террорист. Его банда орудовала в северных губерниях Империи. На протяжении почти десяти лет они грабили продуктовые поезда и банки, а вдобавок еще и устраивали погромы. Почему за ними не отправили вторую канцелярию или, хотя бы, гвардию и позволили существовать столько лет? По той простой причине, что грабили и громили они исключительно территории и городки, преимущественно заселенные первородными.
Учитель Парнас утверждал, что Тавсеры и дальше бы занимались своими грязными делами, если бы однажды по ошибке не ограбили поезд Казначейства. Каким образом состав, перевозивший налоги в Метрополию, оказался на путях, где его в принципе не должно было быть — загадка.
Итог же истории в том, что оперативники второй канцелярии загнали банду, повесили каждого её члена, а самого Тавсера казнили в Метрополии, живьем содрав с последнего кожу. Говорят, что тот не кричал от боли, а смеялся и проклинал всех первородных. Это и сделало его символом для отребья, рассуждающего о превосходстве людской расы.
— Вот ты, Арди, вроде здоровый лоб. И по укладам своих предков — взрослый и самостоятельный охотник.
— Все так, — кивнул парень.
— Вот только… видишь перед собой дверной косяк?
— Чего?
— А того, мальчишка, что иногда мне кажется, что даже у дверного косяка в некоторых вопросах мозги работают лучше, чем у тебя.
Арди хотел было возмутиться, но не успел. Эрти вышел в коридор, выпуская из ванной комнаты облака пара и влажный, бьющий по лицу воздух, а когда Арди проморгался, то дверь перед ним уже захлопнулась и послышался звук лезвия бритвы, натачиваемого о кожаный ремешок.
— Извини, — немного стушевался раскрасневшийся от горячей воды братец.
— Опять замерз ночью?
Эрти кивнул. Он часто мерз. Прошлым месяцем из-за этого приезжал врач из Дельпаса. Сказал, что все дело в крови. Что, мол, её слишком мало и она не греет конечности. Неизлечимая болезнь. Это сильно ударило по Шайи и… Келли. Арди был бы рад, если бы последний никак не отреагировал, но после вынесения диагноза у Шерифа появилось несколько новых седых прядей, а на лице — морщин.
Люди…
Врач оставил лекарств, забрал деньги и уехал в город. Арди же неделю вспоминал книги Атта’нха, но сидхе и народы Фае не болели малокровием, так что им не требовалось его лечить.
— Пойдем, — вздохнул Арди и приобнял брата.
— А как же…
— Умоюсь в ручье, — перебил охотник.
Они оба переоделись в одежду, которая им была уже маловата и, если пострадает на рыбалке, то не так жалко — всегда можно пустить на тряпки или распороть и сшить что-то для Кены
Мама выдала им по свертку с сандвичами (и попросила Арди присмотреть за братом), из кладовки братья взяли удочки, ведро, и заботливо закрытую марлей жестяную банку с червями.
Эвергейл встретил рыбаков привычной суетой и кипящей жизнью. Впрочем, миновав несколько новых домов, застраивающих недавние поля, а теперь — улицу Памяти, братья оказались за пределами городка и, смеясь и переговариваясь, играя в догонялки и перегонки, за несколько часов пересекли луга и оказались у подножия гористых холмов. Арди бросил быстрый взгляд на восток, в сторону, где небеса царапали высокие пики. Снега уже сошли с большей их части, обнажив свободно дышащие серые камни и зеленеющие верхушки сосен и елей.
Где-то там, в горной долине, проснулся кедр, под которым они со Скасти могли целыми часами сидеть и слушать леса и ветра, травы и реки, птиц и облака. Арди тогда не знал, как сильно будет скучать по хитрому, трусливому сквернослову… и как многое из того, чему бельчонок обучил своего двуного друга, окажется неожиданно полезным и умным.
— Сильно скучаешь? — спросил Эрти.
Арди посмотрел на брата, затем улыбнулся и потрепал каштановые волосы.
— Пойдем, — махнул он рукой в сторону поднимающегося зеленой волной кряжа. — окунь и плотва сами себя не наловят.
Эрти какое-то время не двигался, после чего расслабился и побежал следом.
Они пересекли холмы, спустились по извилистой тропинке через скалы и вскоре оказались на вершине каменного языка. Слева и справа от него текли два притока, спешивших обняться широкой рекой.
В узкой части природный мыс раскинулся на метров десять, а в широкой, чем-то напоминающей пончик (на полуострове находился небольшой пруд) — на все двадцать. С густой растительностью, он мог похвастаться высокими деревьями, некоторые из которых, видимо забыв, что вокруг лето, зачем-то примерили осенние, цветастые наряды.
Братья, прыгая по камням, ловко и легко, добрались до косого берега мыса и, разложив снасти, открыли банку с червями, нанизали парочку на крючки, после чего закинули тех подальше в реку.
Эрти, прищурившись, внимательно следил за поплавком, будто надеялся, что вот уже сразу, в первые секунды рыбалки, сможет выловить добычу. Арди же, заметив как рыба вольно плавает почти у самой поверхности водной глади, только немного вздохнул. Ему ничего не стоило выловить её голыми руками и… ну ладно, может, учитывая, что за последние полгода он мало практиковался (вообще не практиковался) в подобном, то такая ловля заняла бы какое-то время, но все же… Но все же он пришел сюда не ради себя, а ради брата. Так что, точно так же, как и Эрти, Арди молча следил за поплавком.