Matador поневоле

Ривера Луис

Как только разобрался в этом, дело пошло на лад. Он сам не ожидал от себя, что обладает способностями педагога. Однако уже через неделю их ежедневного общения, Мигель более чем охотно болтал с Рафи, видимо, увидев в нем человека, разделяющего целиком и полностью его интересы.

Оказалось, он тоже слышал про Рафи и даже был один раз на его выступлении. На самом последнем, как понял Рафи из восторженного рассказа Мигеля. Эта слава Рафи тоже была причиной, по которой Мигель был так робок в начале их знакомства.

На кухне Рафи больше не

появлялся. Кармен была, конечно, в ярости, но это уже не пугало молодого матадора. Теперь он был вне пределов ее досягаемости. Правда, если они вдруг встречались днем, она тут же вспоминала «кротовьего выродка».

Свободное время Рафи проводил либо в беседах с Мигелем, либо тренируясь в каком-нибудь скрытом от любопытных глаз месте. Он по-прежнему не любил, когда на него смотрели вне арены. Однажды Мигель попробовал притаиться, чтобы понаблюдать за тренировкой матадора, но Рафи без труда почувствовал его присутствие и сказал, что, если поймает его еще раз за этим занятием, ни о каком обучении тот может больше не думать. Сказано это было тихо и очень вежливо, но Мигель уловил в этом спокойствии такую подавленную ярость, что ретировался, даже не извинившись. После этого он даже не пытался делать что-то без разрешения Рафи.

Сказалось изменение статуса и на жизненных условиях Рафи. Ему как учителю отвели небольшую комнату во флигеле дома. Обедал он теперь не с остальными работниками, а за хозяйским столом. И вообще, пожаловаться на жизнь никак не мог. Даже в цирке, когда он был на вершине славы, к нему не относились с таким уважением.

Это было приятно, но не больше. Рафи все равно не собирался задерживаться на ферме дольше, чем это будет нужно, чтобы полностью погасить свой долг. И всеми силами старался приблизить этот день.

Когда он счел, что уже достаточно хорошо изучил Мигеля, у них состоялся первый разговор, касающийся непосредственно корриды. Конечно, они и раньше говорили об этом, но Рафи старался отделываться ничего не значащими словами и замечаниями. Теперь же, по его мнению, настало время поговорить об этом всерьез— В этом ему помог сам Мигель, который и начал этот разговор.

Они сидели на крыльце дома, наслаждаясь погожим днем.

— Когда ты начнешь учить меня? — спросил Мигель. — Уже столько времени прошло… Отец сказал, что ты покажешь мне хотя бы основные приемы. А ты только отшучиваешься… Ты считаешь, что из меня не выйдет хорошего тореро?

— Выйдет из тебя матадор или нет, может показать только бык. Я не знаю, Мигель. Знаешь, когда я был мальчишкой, один человек сказал мне, что научить чему-то нельзя. Можно только научиться…

— Я не понимаю.

— Если ты чего-то очень хочешь, тебе вовсе не обязательно искать того, кто тебе поможет этого добиться. Надо действовать самому. Тебе уже пятнадцать… Я убил своего первого быка, когда был на три года моложе, чем ты сейчас. Убил, хотя меня никто не учил это делать.

— Хочешь сказать, что я должен попросить у отца быка и сразиться с ним?

Рафи промолчал.

Он и сам не знал, к чему сказал Мигелю все это. Это его озадачило. Учитель должен знать ответы на все вопросы. Или уметь их быстро находить. У него же самого вопросов было куда больше, чем ответов. Рафи начал сомневаться в том, что справится со своей задачей. Конечно, можно было поступить проще — просто показать парню несколько пасе да рассказать пару хитростей. Но он понимал, что это будет предательством по отношению к Мигелю, да и к его отцу тоже. Его самого предавали — это было, но сам он предавать не хотел. Поэтому, прежде чем ответить Мигелю, он долго молчал, обдумывая свой ответ.

— Нет, — сказал он наконец. — Тебе не нужно убивать быка. Просто я хочу, чтобы ты знал: все, что я тебе покажу, не будет стоить и песеты, пока ты не выйдешь один на один с быком. Только он сможет чему-то тебя научить. Я же могу лишь подготовить тебя к твоему первому уроку. И еще… Твой старший брат… Только ты не обижайся, хорошо? Твой старший брат поступил так, как человек, действительно желающий добиться своего, понимаешь? Я не призываю тебя убегать из дома… Просто хочу, чтобы ты понял разницу между «учить» и «учиться». Я уверен, что он стал хорошим матадором.

— Мой старший брат, — усмехнулся Мигель, — думал только о себе. Ему было наплевать на отца… Я так поступать не хочу. Мечта мечтой, но есть еще такая вещь, как долг.

— Я согласен. Но речь не о том, что хорошо, а что плохо. Как нужно поступать, а как лучше не делать… Пойми, я говорю лишь о различии между действиями человека, который учится сам, и действиями того, кто хочет, чтобы его научили. Твой брат учился сам. Не дожидаясь учителя… Кстати, как его зовут?

— Кого?

— Твоего старшего брата?

— Так же, как и меня, — Мигель. Нас так назвали в честь деда. У нас в роду все Мигели и Мануэли. Если у меня будут сыновья, я их назову в честь их деда. Так принято у нас в…

— Подожди, — оборвал его Рафи. — Твой старший брат — Мигель?

— Ну да. Что в этом особенного? Имя как имя… Почему ты побледнел? Ты его знаешь?

— Я знавал матадора, которого зовут именно так. Но не уверен, что это твой брат… Да нет, конечно же, не он. Сколько твоему брату сейчас должно быть лет?

— Наверное, около тридцати… Он ушел, еще когда я был маленьким Плохо его помню. Он был очень веселым. Вот единственное, что мне запомнилось. Всегда шутил…

Рафи потер виски. Нет, не может быть… Он просто не верил в такие совпадения. Хотя разум говорил ему, что очень многое сходится. Если это и простое совпадение, то оно чертовски смахивает на чудо. Рафи попытался вспомнить, говорил ли когда-нибудь Мигель, что у него есть младший брат. Нет, кажется, не говорил. Впрочем, он вообще избегал разговоров о своей семье и своем прошлом. Так что это ничего не значит. Или значит?

— Но что мы все о моем брате? — сказал Мигель. — Я не хочу поступать с отцом, как он. И точка. Ты будешь учить меня?