Математическая рапсодия
Шрифт:
– О! Как раз вовремя, – Ленка вжикнула молнией куртки и напялила на голову шапку. – Вещи довезти не поможешь?
– Ну а муж тебе на что?
Здравый смысл настойчиво подсказывал, что делать ему там, у Кондрашкиных, нечего. Но ведь и Ленке прямо отказать не комильфо, верно?
– У твоей подруги юности, – вставил не без ехидства свою реплику новоиспечённый муж, – вещей на семерых хватит. Так что, поехали?
– Подожди, – Вадим протянул Кондрашкину принесённую с собой книгу, – сунь куда-нибудь. Сестра твоя просила посмотреть…
В квартире на окраине Москвы
– Вадька, ну ты где там застрял? Разувайся по-быстрому, ужинать будем. Столько вкуснятины со вчера осталось…
А потом сели смотреть телевизор. Ленка с Кондрашкиным оккупировали единственные плацкартные места – два кресла по бокам торшера со столиком – а Тоша привычно устроилась прямо перед экраном на ковре. Наверно, это как у них заведено было: родители в креслах, а Кондрашкин с сеструхой – вот так…
– Вадим… – похлопала она ладошкой по ковру, приглашая его сесть рядом…
По телевизору, по четвёртой программе, как раз начался фильм. «Белые ночи», по Достоевскому. Старый – и не в меру экзальтированный, на его вкус. Но как-то уж очень подходящий к настроению…
– Послезавтра у меня день рожденья, – Тоша чуть повернула голову, слегка наклонившись к нему.
– Поздравляю, – так же шёпотом ответил он.
Понятно, что это не было приглашением. Восьмиклассницы не приглашают на свой день рожденья пятикурсников. А если даже и захотят, никто им этого не позволит – какими бы взрослыми сами они себя ни считали… Напрасно она ему это сказала, чем меньше он о ней знает, тем лучше… Напрасно он вообще заявился сюда…
Вместе с Ленкой и братом она вышла проводить его в прихожую. И все трое махали ему, высунувшись из дверей, пока он спускался по лестнице… А потом он увидел её чёрный силуэт в светящемся прямоугольнике окна. Она прижалась лбом к стеклу, закрывшись от света руками. Он махнул ей ещё раз – и она махнула ему в ответ…
Весь следующий день Вадим провёл в поисках. Рынки, вокзалы, даже кладбища… Он в очередной раз спустился в метро, оставалась последняя слабая надежда…
– Мальчик, – рассмеялась в ответ на его вопрос пожилая сотрудница Ботанического сада, – ну нельзя же верить всему, что в стихах пишут. Не бывает в природе чёрных роз. А если б и были, мы цветами не торгуем.
– А какие бывают? Мне правда очень нужно. Я заплачу любые деньги.
В кармане было тридцать два рубля с копейками, всё, что оставалось до стипендии. Но это ерунда: талонов на обед ещё целая куча, а как кончатся, так хлеба к стакану чая можно в столовке набрать сколько угодно…
– Тёмно-тёмно-красные бывают. Завтра ещё поищешь.
– Мне обязательно сегодня надо.
Он смотрел на неё таким умоляющим взглядом, что ботаничка сжалилась.
– Ну, если от тебя другим способом не отделаться… Подожди здесь.
Она
– Целлофана у нас нет… Вот что, заверну-ка я её тебе в кальку. Под курткой держи, чтоб не замёрзла – но осторожно, не помни.
– Спасибо. Сколько с меня?
– Да иди уж. Сказала же: не торгуем.
На «Проспекте мира» Вадим вернулся на кольцевую – кружить по ней предстояло ещё несколько часов. И с каждым витком он всё больше и больше утверждался в мысли, что от затеи этой следует отказаться. По множеству причин. Пересесть на красную и вернуться в общагу. А розу Саньке отдать – пусть Ермеше своей подарит… Пора. Он вышел из вагона и по опустевшей платформе направился к переходу. Осталось только несколько станций по радиусу…
Мороз к ночи ударил по-настоящему, хорошо, догадался перед выходом в шарф розу завернуть. Ледяной ветер насквозь продувал не до конца застёгнутую куртку. А от метро ещё пилить и пилить, автобусы уже не ходят… Но вот наконец и нужный дом, подъезд. Стуча зубами от холода, Вадим поднялся на третий этаж. Последний шанс развернуться и уйти… Он бросил взгляд на часы. Самое начало первого, порядок. Всё, что делаешь, надо делать хорошо… Пристроив цветок в ручке двери, он нажал на кнопку звонка. Затем ещё раз, подольше, пока не услышал за дверью шагов…
Никогда не убегай вниз. Никогда не убегай в таком деле, точка. Это гениальное «ушеспасительное» правило привёл как-то раз в трёпе об инерции мышления его сосед по комнате. Прячься от неминуемого возмездия там, где тебя ни за что не будут искать. А именно, этажом выше…
– Кто там? – послышался снизу недовольный голос Кондрашкина. И ещё через пару секунд – негромкий скрип открываемой двери.
– Володя, что там такое? – а это уже сонная Ленка.
– Не знаю…
Услышав щелчок замка, Вадим так же тихо спустился вниз и приник ухом к замочной скважине.
– Тошка! Скорей! По-моему, это тебе…
– Мне?.. От кого?..
Кто-то куда-то побежал. Ленка говорила ещё что-т0, но он уже не разобрал слов. Зажурчала льющаяся из крана вода… Подождав ещё минут пятнадцать, пока в квартире снова не воцарилась тишина, он двинулся в обратный путь…
– Гражданин, здесь спать не положено, – его энергично тряс за плечо взявшийся откуда-то милиционер.
Вадим с трудом поднялся со скамьи на ноги. Всё тело окоченело, пальцы ног не чувствовались совсем. Пожалуй, лучше и правда пройтись… Пробежаться даже…
– На метро опоздал? – с сочувствием в голосе поинтересовался страж порядка. И в ответ на согласный кивок предложил: – Пошли к нам, погреешься. У нас пост здесь, в переходе. Студент? Где живёшь-то?
– На Ленгорах…
Он сел за стол в тёплой милицейской комнатушке и мгновенно уронил голову на руки… А через секунду кто-то уже опять тряс его.
– Вставай, вставай, – это был всё тот же милиционер. – Поезда ходят давно. На занятия опоздаешь.
– Что?.. А, утро?.. – сквозь остатки сна пробормотал, протирая глаза, Вадим. – Так я пошёл… Спасибо…
Конец ознакомительного фрагмента.