Материалы сайта Savetibet.ru (без фотографий)

Гьяцо Тензин

В такой ситуации нелегко найти контрмеры. Необходимо действовать на двух уровнях. Первый – мгновенное реагирование, и именно на нем действуют многие правительства, часто с применением насилия, будь это правильно или нет. Но мы должны иметь стратегию и на долгосрочную перспективу. В мусульманском мире всегда будут злонамеренные люди, как есть они и среди христиан, индуистов и буддистов. Мы не можем заклеймить все мусульманское общество в целом, лишь потому, что некоторые его члены совершают дурные действия. Именно поэтому на более широком общественном уровне нам следует культивировать плюрализм и принятие идеи существования множества истин. Мы можем изменить атмосферу в обществе и образ мыслей людей.

Во-вторых, необходим диалог. Каждый раз, когда возникают разногласия, мы должны задуматься о том,

как разрешить их, основываясь на понимании того, что человечество едино. Таковы современные реалии. Когда происходит уничтожение отдельного сообщества, погибает частичка каждого из нас. Мы должны очень ясно понимать, что все человечество это единая семья. Любой конфликт между людьми, должен восприниматься как конфликт внутри семьи. И исходя из этой предпосылки, мы и должны искать решение проблемы.

Это нелегко. Если мы изберем ошибочный путь, то вместо одного бен Ладена через несколько лет у нас будет десять бен Ладенов. А еще через несколько лет, возможно, их будет уже сотня.

Кроме буддизма, в чем еще Вы черпаете вдохновение?

В человеческих ценностях. Глядя на животных, я вижу, что их жизнь не подчинена правилам и условностям. Но матери проявляют заботу о своих детенышах. Это естественно. У человеческих существ также родители, и в особенности матери, связаны с детьми очень сильными узами. Материнское молоко это знак особой привязанности и любви. Такими мы созданы. Жизнь маленького ребенка целиком зависит от любви и привязанности другого существа. В принципе, жизнь и будущее любого индивидуума зависит от общества. Мы нуждаемся в человеческих ценностях. Я называю это светской этикой, светской верой. У нее нет связи с конкретной религией. Даже те, кто не принадлежит ни к какой религии, кто не является верующими, способны развивать в себе эти ценности.

Это то, что буддизм может предложить неверующим?

Нет, это не обязательно буддистское наставление. Это древнее учение, основанное на человеческих ценностях. В каждой религии оно облечено в разные формы. В теистических религиях, таких как христианство, есть христианские ценности. В не теистических религиях, например в древних индийских, вступает в действие закон кармы. Если вы делаете что-то хорошее, то получаете хороший результат. Нам нужно найти способ донести свою мысль до неверующих. Они могут критически относиться к любой религии, но быть в глубине сердца достойными людьми. От этого зависит счастье и успех всего человечества.

В буддизме доминируют мужчины. Что Вы думаете о том, чтобы больше женщин продвигалось на ведущие позиции в буддистской иерархии?

Прежде всего, я хочу отметить, что среди последователей самых разных религий большинство составляют именно женщины. У индуистов женщины гораздо более набожны, чем мужчины, то же самое и с буддистами. Я думаю, что когда создавались такие религии как индуизм или буддизм, равно как христианство или иудаизм, мужчины играли в обществе ведущую роль. И такое положение в обществе повлияло и на религиозное устройство. Например, когда 2500 лет назад пришел Будда, то в обществе, в котором он учил, ведущую роль играли мужчины. Если бы он начал говорить о правах женщин, его просто никто не стал бы слушать [Смеется] Я думаю, что даже такие великие учителя вынуждены были считаться с условностями современного им общества. В буддизме бхикшу (буддийский монах) занимает более высокое положение, чем бхикшуни (буддийская монахиня). Монахи обычно сидят выше.

Важно, что в последние тридцать лет мы многое сделали для того, чтобы изменить эту ситуацию. Многие монахини, несмотря на свою глубокую веру, не могли достичь более высоких уровней посвящения. Я чувствовал, что это несправедливо, в особенности потому, что Будда дал равные права женщинам и мужчинам. Но мы, даже верные последователи Будды, пренебрегали этим. В последние несколько веков мы совершенно не уделяли внимания качеству религиозного обучения в женских монастырях. В последние сорок лет, что мы живем в Индии, ситуация существенно улучшилась. Мы ввели одинаковые уровни обучения для мужчин и для женщин. Теперь женщины наравне с мужчинами могут получить буддийскую ученую степень.

Значит

ли это, что в будущем женщины, как и мужчины, смогут становиться высшими ламами?

Пока большинство настоятелей женских монастырей мужчины. Но отныне и среди монахинь будут появляться хорошо подготовленные настоятельницы. И когда женщина-лама скончается, если она была хорошим богословом и практиком, очень возможно, что ее следующая реинкарнация будет также женщиной. Так что в двадцать втором веке в женских монастырях будет уже гораздо больше женских реинкарнаций. Между ламами-мужчинами и ламами-женщинами будет существовать своего рода конкуренция. И это будет очень полезная конкуренция. [Смеется]

На достижение какого соглашения с Китаем Вы надеетесь, и какими Вам видятся политическое и общественное устройство Тибета, после того как соглашение будет достигнуто?

Полноценная автономия. Китайская конституция гарантирует автономию национальным меньшинствам и предоставляет особые права Тибету. Однако, в коммунистических странах конституцию не всегда выполняют в полном объеме. Тибет представляет собой особый случай. Становится возможно иметь одну страну, но две системы. Почему бы и нет? Посмотрим на это с исторической точки зрения – в Тибете другой язык, иная культура, особое географическое положение. Для того, чтобы в полной мере удовлетворить потребности тибетского народа, необходимо предоставить ему более высокую степень автономии. И тогда тибетский народ естественным образом станет более лояльным к Китаю. Тибетцы будут счастливы получить истинную автономию. Это гарантия сохранения самобытности тибетского народа, нашей культуры, духовности, природы Тибета.

Мы все заинтересованы в материальном развитии, например, в строительстве железной дороги. Для суверенного государства Тибет такое строительство [Китай строит крупнейшую железную дорогу в регионе] и такое развитие коммуникаций было бы немыслимо. Но, благодаря ресурсам Китая, это стало возможным. С другой стороны, хотя за время Китайского правления в Тибете и произошли экономические сдвиги, страна по-прежнему не обладает правами и полноценной автономией. Несмотря на экономические улучшения, в Тибете много недовольных. Так что моя позиция такова – нам нужно не отделение, но автономия. Китайская конституция уже дает нам такие права. В принципе, я не выступаю против идей китайского государства. Китайское правительство стремится к тому, чтобы Тибет оставался частью Китая. И мы с этим полностью согласны. У нас нет разногласий по основным вопросам. А значит, у нас единые цели: стабильность, единство и процветание. Это то, к чему мы стремимся наравне с китайцами. Но какими способами этого достичь? Китайское правительство пытается добиться стабильности и единства силой оружия. Это единственный путь, который они признают. Наш подход заключается в том, чтобы удовлетворить нужды тибетского народа. И тогда осознание общности интересов естественным образом приведет к единению и установлению стабильности. В Квебеке некоторые политики хотели отделения, но поинтересовавшись мнением народа, они поняли, что гораздо больше пользы будет, если они останутся в составе Канады. В качестве другого примера можно привести Шотландию. Высокая степень автономии в составе Великобритании удовлетворяет интересам шотландского народа. Таким образом, мы видим, что предоставление большей автономии не несет в себе угрозы разделения.

А какова будет Ваша роль в этой системе?

Моя роль? Никакая. Абсолютно никакая. Еще в 1969 году я публично выступил с официальным заявлением, сказав, что тибетский народ должен решить, нужно ли сохранять сам институт Далай Ламы. Опять же, в 1992, я сделал еще одно заявление о будущем Тибета. Я ясно дал понять, что, когда наступит день нашего возвращения при условии предоставления нам определенной степени свободы, я передам все свои полномочия местному тибетскому правительству. И, я надеюсь, что это правительство, в конечном итоге, будет избираться народом. Уже теперь, хотя мы еще за пределами Тибета, на протяжении последних сорока шести лет мы делаем шаги по пути к демократизации. В последние четыре года у нас действует избираемое политическое руководство. С тех пор я нахожусь наполовину в отставке. Когда придет день нашего возвращения, я окончательно сложу с себя все полномочия.