Материнский инстинкт

Манило Лина

– Ага, заскочу как-нибудь. Не скучай!

Дверь закрылась и стена, вдруг разделившая нас, стала осязаемой.

– Ну что?
– Рома осторожно выглянул из спальни.

– Ушла.

– Хорошо. Неприятная особа...

– Ты знаешь, впервые после ее ухода испытываю радость. Похоже, отдружились, - почувствовала, как горячие слезы обожгли веки. Мне больно и грустно, я никогда не думала, что нашей дружбе наступит конец.

Рома молча подошел и обнял.

– Заяц, пошли пить кофе. Тебе нужно взбодриться, а то еле на ногах стоишь, - ласковый голос, словно дуновение летнего бриза, вселяет надежду. Он рядом, он не уйдет, мы вместе, а больше мне ничего

и не нужно.

– Ну и накурили!
– Рома поморщился. Я замечаю, что кухня, словно после пожара - сизый дым кругом.

– Как Саша?
– спросила со вздохом, присаживаясь за стол.

– Саша утомился и спит.

– Если я усну, ты его покормишь?

Рома засмеялся:

– Его не покорми, так он половину дома разворотит.

– Это точно, - ответила и зевнула.

– Засыпаешь уже?

– Да. Пошли. Уложишь меня спать, будто я тоже маленький ребенок, - улыбнулась.
– Я так устала.

– Что-то вас много на меня одного, - засмеялся.

Рома взял меня на руки и отнес на кровать. Но я не помнила, как уснула. Единственное, что запомнила - высокая кирпичная стена, увитая плющом, через которую не в силах была перебраться, что мерещилась мне во сне вплоть до самого рассвета.

Глава 25

Проснулась от дикой головной боли. За окном светло, комнату освещали лучи ласкового осеннего солнца. Немного повалявшись в постели, решила все-таки встать, потому, как голова болела невыносимо, а в горле полыхал пожар. О том, что произошло вчера вечером, не могла сейчас думать - сначала нужно было привести мысли в порядок, а потом уже анализировать события прошедшего дня. Единственное, что чувствовала - боль от потери, как будто кто-то очень близкий мне умер. Знала, что это умерла наша с Ольгой дружба, хотя и не могла понять, в какой именно момент появилась первая трещина.

Прошлепав босыми ногами на кухню, увидела сидящего за столом Рому в окружении детских бутылочек со смесью, соком, чистой детской водой. Абсолютно счастливый Саша лежал у отца на руках и радостно агукал.

– Мы идем гулять!
– задорно сообщил мне мой муж. Когда он возился с ребенком, он сам напоминал маленького мальчика и был абсолютно счастлив. Каждый раз глядя на эту парочку, во мне плескалось бескрайнее море счастья и покоя.

– Прекрасная идея, - засмеялась, глядя на радостного сына, который слишком любил гулять, чтобы такой прекрасный во всех отношениях день проводить в четырех стенах.

Я поцеловала Сашу в лобик, после чего сын блаженно улыбнулся и даже зажмурился от удовольствия.

– Ух, ты моя прелесть замечательная!

– А ты пойдешь с нами? Соглашайся, пока пригласительные билеты еще есть в наличии, - хитро прищурившись, спросил любимый.
– Тем более, что сегодня выходной, а значит, мы можем прогуляться до дома, в котором я планирую приобрести для нас новую квартиру. И я тебе гарантирую, что квартира просто замечательная - нам всем там будет хорошо.

Я зажмурилась, представив наш будущий дом - светлые стены, огромные окна и много-много счастья, что будет жить в его стенах. Я любила свою квартиру, в которой родилась и прожила множество замечательных моментов, но в ней жило столько боли, столько призраков населяло ее, что мне не терпелось уехать отсюда.

– Ладно, уговорили, - засмеялась.
– Только мне нужно немного времени, чтобы привести себя в порядок. Вы выходите во двор, а я приблизительно через полчаса спущусь, и поедем смотреть новую квартиру и в парк заедем. Безумно хочу прокатиться на колесе обозрения!

–

Вот и замечательно, - улыбнулся Рома, поднимаясь и подхватывая счастливого ребенка на руки.
– Значит, мы пойдем, а ты спускайся, когда будешь готова.

Когда за ними закрылась дверь, я с облегчением вздохнула и принялась приводить свою растрепанную красоту в приличное состояние. Не знаю, сколько собиралась, но в отведенное время вложилась на сто процентов. Когда вышла на детскую площадку, где обычно любили проводить время мои мужчины, поняла, что тут есть кто угодно, но только не Рома с Сашей. Я искала глазами красную коляску, но так ничего и не увидела. Ноги налились свинцом, а в ушах зазвенело. Немного дыхательной гимнастики и я постепенно начала приходить в себя. Решила обойти вокруг дома, в надежде, что они устали меня ждать и решили немного прокатиться. Как только завернула за угол, то первое, что бросилось в глаза - в отдалении валялась перевернутая коляска. Наша коляска! Я кинулась бежать, ощущая, что мое сердце периодически то останавливается, то пытается вырваться из груди. Я знала, что в коляске пусто, а ребенок куда-то пропал. Я чувствовала, что случилась беда, но не могла до конца в это поверить. Пока бежала до того места, где закатным заревом полыхала ткань, вся жизнь промелькнула перед глазами. Знала, что случись что-то с сыном, жить не буду. Рома пропал тоже, но в тот момент о нем я совсем не думала.

Подбежав к коляске, подняла ее, перевернутую, и быстро осмотрела - внутри было что угодно, но только не мой сын: бутылочки, пеленки, сменные памперсы, теплая кофточка на случай похолодания. Но Саши не было. Его похитили, но вот только кто? И где, черт возьми, Рома? Понимала, что ему незачем было красть сына, но что на самом деле случилось, не могла сообразить. Важной была пропажа Саши, все остальное отошло на задний план.

В глубине души знала, кто украл моего сына, но эта мысль причиняла так много боли. Зачем это ей? Зачем ей мой сын? Как она могла так со мной поступить?

– Рома! Рома, ты где?
– кричала, потому что не понимала, куда и он мог подеваться. На мужа у меня был заточен длинный и острый зуб - как он, взрослый мужик, мог позволить, чтобы у него из-под носа украли меленького ребенка? И куда он, в конце концов, подевался? Неужели сбежал?

Я носилась из стороны в сторону, заламывала руки, кричала и плакала, но ответом мне была тишина. Я кидалась к редким прохожим с вопросами о своем сыне, но никто не мог дать мне вразумительно ответа - никто не видел, как воровали моего Сашу.

Из кустов неподалеку послышался слабый стон. Я узнала голос - его ни с чьим другим перепутать была не в состоянии. Услышав треск веток, поняла, что он идет ко мне и приготовилась вылить на его несчастную голову весь накопленный негатив.

– Эй! Что ты там делаешь?

– Твою мать, - шипел Рома, пробираясь сквозь кусты.
– Вот же сука... так долбануть... тварь...

– Ты же учитель иностранного языка, гуманитарий, твою девизию! Как ты можешь так ругаться?! Идиот!
– орала, кинувшись к нему.

– Ирка! Ты?! Что тут... черт!
– Рома, выползая из кустов, с окровавленной головой, остановился как вкопанный, глядя на перевернутую коляску. Не помню, сколько длилось тягостное молчание.
– Ну, мымра, сперла все-таки ребенка!

– Как тебя туда черти занесли? И что, твою мать, тут произошло?!
– прокричала и в истерике начала бить Рому в грудь связкой ключей. Я орала, вопила плакала и не переставала награждать любимого сильными ударами. Он терпел, только лишь ошарашенно смотрел вокруг.