Материя
Шрифт:
Анаплиан летела на корабле средней дальности «Не пытайся делать это дома» и сейчас играла в батаос с одним из офицеров. Дозорный корабль класса «Нарушитель» и бывший наступательный корабль общего типа «Восемь выстрелов подряд» днем ранее встретился с кораблем средней дальности класса «Степь» и отправился к не ведомой никому цели. Пока что ни слова не было сказано о ножевой ракете с мозгами автономника, спрятанной в багаже Анаплиан. У нее было подготовлено несколько объяснений, но она предпочитала верить в самое простое и благодушное: никто не заметил.
Но возможно, партия в батаос была
Найдя три пенька на лужайке в тропелевой рощице, близ небольшого ручейка в парке верхнего уровня, они расположились там. На дальней стороне полянки лежал черноспинный борм, похожий на выброшенные часы с ногами: он терпеливо передвигался следом за солнечными пятнами, по мере того как корабельное солнце медленно совершало свой круг. Борм похрапывал. Впереди кричали и визжали дети в лётном оснащении или подвешенные под воздушными шарами. Анаплиан почувствовала что-то у себя на голове, погладила рукой темные волосы, потом приставила ко лбу козырек ладони и подняла глаза, чтобы видеть летающих детей.
— Они на нас не мочатся? — спросила она.
Хумли Гасартравхара тоже метнул взгляд вверх.
— Водяные пистолеты, — сказал он и снова вернулся к игре — партию он проигрывал.
Это был пожилой с виду человек, в основном гуманоидного типа, с длинными белыми волосами, заплетенными в аккуратную косичку. Лицо и обнаженный торс — дальше шли брюки с высокой талией, сшитые из зеленой ткани необычайно ядовитого цвета, — были покрыты тщательно выписанными и витиеватыми абстрактными татуировками. На темно-коричневой коже ярко сверкали желтовато-белые линии — словно солнечные прожилки в воде.
— Любопытный образ, — пробормотал Гасартравхара; Анаплиан рассказала ему о мортанвельдском представлении солнечного света, видного сквозь толщу воды. — Водная среда. — Он кивнул. — Они не похожи на нас, но мысли те же. И лежат на поверхности. — Он улыбнулся. — Что мы есть и не есть пуп Вселенной. Все мы склонны к солипсизму.
— Пожалуй, — согласилась Анаплиан.
— Вас интересуют мортанвельды?
Гасартравхара прищелкнул языком — батаосная доска указывала, что сделает ход за него, если он будет тянуть. Он сложил фигуру, передвинул ее, поставил снова. Та развернулась и заставила раскрыться несколько листьев на ближайших фигурах, чуть изменив соотношение сил. С другой стороны, подумала Анаплиан, таковы последствия каждого хода.
— Я лечу к ним, — сказала Джан Серий, уставившись на доску. — И потому решила провести маленькое расследование.
— Мортанвельды — не самые гостеприимные хозяева.
— У меня есть связи.
— Вы летите к самим мортанвельдам?
— Нет, на пустотел под их управлением. Сурсамен. Моя родина.
— Сурсамен? Пустотел? Правда?
— Правда. — Анаплиан сделала ход. Лепестки фигурки раскрылись, то же произошло с соседними фигурами.
— Гмм, — промычал ее
— Да.
— Позвольте спросить, зачем вы летите туда?
— Смерть родственника.
— Примите мои соболезнования.
Анаплиан едва заметно улыбнулась.
Одно из самых ранних воспоминаний Анаплиан было связано с похоронами. Ей исполнилось всего два долгих года, может быть и меньше, когда погребали брата ее отца, герцога Вудьена. С ней были и другие дети; отправляясь на похороны, поминки и так далее, взрослые оставляли их на попечение нянек. Анаплиан играла в детской с Ренек Силб, лучшей своей подружкой, — они строили домики из ширм и подушек на ковре перед камином, который ревел и потрескивал за защитной решеткой из висячих цепей. Девочки искали подушку нужного размера — будущую дверь домика. Это был уже третий дом; два других сломали пинками мальчишки, неожиданно ворвавшись. Няньки должны были приглядывать за ними, но вместо этого пили сок в соседней комнате.
— Ты убила твою мать, — сказала вдруг Ренек.
— Что? — переспросила Джан Серий.
— Я так слышала. Точно убила. Мама так сказала. Ты убила ее. Почему? Почему ты ее убила? Правда убила? Было больно?
— Никого я не убивала.
— Она говорит — убила.
— А я не убивала.
— Я точно знаю. Мне мама сказала.
— Нет. И ни за что бы не убила.
— А мама говорит — убила.
— Прекрати. Я не убивала.
— Моя мама не врет.
— Я не убивала. Она просто умерла.
— Моя мама говорит, что это ты ее убила.
— Она просто умерла.
— Люди просто так не умирают. Кто-то убивает их.
— Это не я. Она просто умерла.
— Так и герцога Вудьена убил тот, кто наградил его черным кашлем. Вот в чем причина.
— Она просто умерла.
— Нет, ты ее убила.
— А вот и нет.
— Убила-убила. Не отпирайся, Джан. Ведь убила? Правда убила?
— Оставь меня. Она просто умерла.
— Ты плачешь?
— Нет.
— Значит, не плачешь? А что это тогда?
— Я не плачу.
— Нет, плачешь! Плачешь!
— Нет.
— Тохо! Кебли! Смотрите — Джан плачет!
Хумли Гасартравхара, откашлявшись, сделал следующий ход. Он уже практически не играл, а просто двигал фигуры. Могли бы прислать кого-нибудь получше, подумала Анаплиан, но тут же упрекнула себя за подозрения.
— Так вы надолго? — спросил Хумли. — На Сурсамен? Или к мортанвельдам?
— Не знаю. — Она сделала ход, быстрый, легкий, зная, что выиграла.
— Корабль, на котором вы прилетели, — сказал Хумли и освободил место для фигуры Анаплиан, но та лишь подняла бровь. — Он был не очень-то вежлив, только и всего, — сказал Хумли, не получив ответа. — Просто высадил вас. Никакой пассажирской декларации, или как это у них называется.
Анаплиан кивнула.
— Пассажирская декларация, — подтвердила она.
— Просто корабль немного обеспокоен — ничего больше, — сказал Гасартравхара со сконфуженной улыбкой. Он имел в виду корабль, на котором они летели, — «Не пытайся делать это дома».