Матёрый и скокарь
Шрифт:
– А потом заодно пришьем и этого эксперта как нежелательного свидетеля, – глухо проговорил Фомич.
Он уже начинал жалеть, что обратился к Румакову, но что-либо изменить уже было невозможно.
Румаков взглянул на Фомича с любопытством.
– А ты способный, быстро схватываешь. Только я бы посоветовал воздержаться от лишней крови, – серьезно сказал Артем. – По личному опыту знаю, что эксперты в своем большинстве народ надежный, язык за зубами держать умеют. Будет вернее, если ему заплатить за молчание. А потом, еще одна смерть может привлечь ненужное внимание.
– Да.
– Как только передашь ему свою вещицу, а он ее осмотрит, подашь мне знак. Тогда я вступаю в дело... И главное, не дрейфь! Все будет в порядке.
Быстро-то как все развивается. Вот так смиряешься с возможной смертью.
– Подскажи, каким должен быть знак?
– Например, правой рукой хватаешься за ворот куртки. А далее без промедления вступаю я. Ты меня хорошо понял? Ничего не перепутаешь?
– Не перепутаю.
– А теперь расходимся.
Румаков поднялся.
– Артем!
– Ну? – обернулся Румаков.
Кирилл продолжал сидеть, куда-то идти желания не возникало.
– Я вот что у тебя хотел спросить: а вот этот фокус с машиной... Это твоих рук дело?
– С тобой следует быть осторожным, ты более проницательный, чем кажешься, – не то шутка, не то высказывание всерьез.
И, кивнув на прощание, вынырнул из тени.
Глава 28Убивать таких жаль
Ровно в шесть часов вечера Фомич был на пустыре. Тихо, будто за могильной оградой. Несколько лет назад на этом месте пытались воздвигнуть жилой дом, даже подняли первый этаж, возвели несколько кирпичных рядов на втором, но потом стройка неожиданно заморозилась, и незаконченное строение теперь напоминало разбитую крепость.
Унылую картину дополнял старый подъемный кран с гнутой стрелой. Про него тоже все забыли. Что можно было с него вынести, пренебрегая головокружительной высотой, – уже давно вынесли, а то, что не удалось или было совсем неподъемным, – теперь ржавело, покрываясь бугристым темно-рыжим налетом, и понемногу коробилось.
Вся площадка была усеяна битым кирпичом. Походило на то, что строители всерьез опасались захвата территории, а потому на добрые пару сотен метров вокруг рассыпали битый кирпич. И прежде чем недоброжелатель приблизится к строению, наверняка переломает ноги о высыпанную преграду.
Идеальное место для разного рода безобразий. И это Фомичу не понравилось. Помнится, неделю назад он проезжал здесь в светлое время суток, и марсианские декорации произвели на него более благоприятное впечатление. Сейчас был сумрак, и даже колдобина может показаться непреодолимым оврагом.
Кирилл вышел из салона, осмотрелся. Шантажистов не видать. А может быть, просто присматриваются к нему, спрятавшись за каменную стену. Поди тут угадай. Стало неуютно от мысли, что в это самое время кто-то нацеливает на него оптический прибор, пристально изучает его лицо, отмечает, что походка его сделалась чуть скованной.
Его глаза излучали неуверенность и настороженность.
Одиноко. Холодно. Полное чувство, что шагнул куда-то на заброшенное кладбище. Вот сейчас цапнет за руку какой-нибудь
Надо избавляться от подобных мыслей, а то рехнуться можно.
Кирилл глянул на высокое здание, стоящее поодаль. Стало немного спокойнее от мысли, что где-то на последнем этаже расположился Румаков с винтовкой в руках и оберегает его.
«Куда же они подевались-то?» – завертел Глушков головой.
Звук приближающегося двигателя раздался за деревянной будкой, некогда служившей сторожкой. А еще через несколько секунд на пустырь выехал могучий внедорожник. Чем-то отдаленно он напоминал луноход, преодолевающий препятствия. Кроша побитый кирпич, машина уверенно приближалась к месту встречи. Пыхнув соляркой, автомобиль остановился в нескольких метрах. Стекла затемнены, так что салон не рассмотреть, угадывались лишь темные контуры. Мягко, не привлекая к себе внимания, распахнулись дверцы. Из машины, в сопровождении двух высоких парней в черных костюмах, вышли мужчина средних лет и Анастасия.
Фомич всмотрелся в лицо девушки, пытаясь увидеть следы пережитых страданий. Ничего такого, от чего могло бы екнуть сердце. Кириллу даже показалось, что недолгое расставание пошло ей на пользу. Во всяком случае, она выглядела отдохнувшей, как если бы все это время провела в солярии и косметическом салоне.
Внутри невольно сжалось от дурного предчувствия. Мужчина почтительно подал Насте руку, как если бы опасался, что дама может расшибиться о камни.
Внешность сопровождающего могла показаться даже располагающей, во всяком случае, в нем не было ничего такого, что могло бы вызвать антипатию или недоверие. Такие лощеные типы женщинам нравятся. А отношения между ним и Настей больше напоминали романтические, чем те, что бывают между тюремщиком и узницей, – заботливо подставленная рука тому подтверждение.
«Черт возьми! Что все это значит?» – Фомич в сердцах отшвырнул недокуренную сигарету.
Про таких, как подошедший тип, говорят: «При делах!» Судя по тому, с каким почтением держалась с ним охрана, он при очень больших делах. Такие мускулистые парни, что терпеливо стояли у него за спиной, способны гнуть шею только за немалые деньги. Это надо учитывать.
У подобных людей всегда все великолепно, и тому подтверждение широкая улыбка. Зубы ровные, белоснежные, казалось, он раздвигал губы только для того, чтобы продемонстрировать их безукоризненность.
Таких и убивать-то жаль!
– Принес? – произнес белозубый, продолжая поддерживать Анастасию за локоток.
Трудно было поверить, что жизнерадостный человек с безукоризненной внешностью, стоящий перед ним, и есть тот самый неизвестный, от чьего голоса у него сводило скулы от страха.
Ничего зловещего!
– Отпусти Настю, – не разжимая зубов, произнес Кирилл.
Получилось глухо. Его враждебность мгновенно раскололась о веселый смех красавчика. Похоже, ему все нипочем. Не знай Фомич, что именно с ним он разговаривал по телефону, так мог бы сказать, что более обаятельного человека ему встречать не приходилось. А какова харизма!