Матиас Шандор
Шрифт:
– Господин губернатор, – сказал он, – разрешите мне осмотреть этого человека, спящего непробудным сном. Мне, как врачу, интересно разобраться, в чём тут дело.
– Как вам будет угодно, – ответил губернатор. – А негодяю повезло: сам доктор Антекирт займётся им!
Все трое вышли из коляски, и доктор подошёл к человеку, распростёртому у обочины дороги. Арестант, казалось, был без чувств. Прерывистое дыхание и частый пульс были единственными признаками жизни.
Доктор жестом попросил всех отойти. Затем наклонился над неподвижно лежащим человеком и сказал что-то шёпотом, пристально глядя на него, точно хотел,
– Пустяки! – проговорил, наконец, доктор, выпрямляясь. – Это попросту гипнотический сон!
– Неужели? – воскликнул губернатор. – Вот любопытно! А вы можете разбудить арестанта?..
– Это очень просто! – ответил доктор. Он коснулся лба Карпены и, слегка приподняв ему веки, проговорил: – Проснитесь! Я вам приказываю!
Карпена шевельнулся, открыл глаза, но всё ещё находился в полусонном состоянии. Тогда доктор помахал рукой перед его лицом, чтобы освежить больного, и мало-помалу оцепенение прошло. Испанец встал и, не сознавая того, что с ним произошло, подошёл к группе своих товарищей.
Губернатор, Доктор и Петер Батори снова сели в коляску и направились к городу.
– А не был ли этот негодяй попросту пьян? – спросил губернатор.
– Не думаю, – ответил доктор, – это самое обычное проявление сомнамбулизма, вот и все.
– Но каким образом это-случилось с ним?
– Понятия не имею, господин губернатор. Быть может, он вообще подвержен таким припадкам. Но теперь, когда он на ногах, от болезни не останется и следа!
Карета вскоре очутилась у крепостных стен Сеуты, въехала в город, пересекла его из конца в конец и остановилась на маленькой площади, расположенной над пристанью.
Доктор и губернатор распростились самым сердечным образом.
– Вот и "Феррато", – проговорил доктор, указывая на яхту, слегка покачивающуюся на волнах. – Вы не забудете, конечно, господин губернатор, что обещали позавтракать в воскресенье утром на борту моего судна?
– И вы тоже не должны забывать, доктор Антекирт, что обедаете у меня в то же воскресенье!
– Я не премину воспользоваться вашим любезным приглашением!
Они дружески расстались, но губернатор оставался на пристани до тех пор, пока вельбот доктора не вышел из гавани в море.
Вернувшись на яхту, Петер спросил доктора, все ли получилось так, как он хотел.
– Да!.. – ответил доктор Антекирт. – В воскресенье вечером Карпена будет на борту «Феррато» с разрешения самого губернатора Сеуты!
В восемь часов вечера паровая яхта снялась с якоря и взяла курс на север. Вскоре гора Эль-Хорра, господствующая в этом месте над марокканским побережьем, исчезла в ночном тумане.
2. ЭКСПЕРИМЕНТ ДОКТОРА
Путешественник, который сойдёт на берег в Гибралтаре, ни за что не догадается, в каком пункте земного шара он находится, если только он не знал заранее, куда направляется привёзший его корабль.
Он увидит прежде всего пристань и множество причалов, потом крепостную стену с бастионом и ничем не примечательными воротами, дальше неправильной формы площадь, зажатую между высокими казармами, которые уступами поднимаются по склону холма, и начало длинной, узкой, извилистой улицы, носящей название Мэйн-стрит.
На этой улице, мостовая которой остаётся сырой в любую погоду, царит неизменное оживление:
Новоприбывший находится, однако, в Гибралтаре, на Мэйн-стрит, пересекающей весь город от Морских ворот до ворот Аламеды. Отсюда дорога ведёт к мысу Европа, в четырёх с лишним километрах от города, минуя нарядные виллы, склады со снарядами, артиллерийские батареи различных образцов и систем и проходя под сенью высоких деревьев, среди растительности всех поясов земного шара. Эти четыре километра приблизительно и составляют длину гибралтарского утёса, похожего на безголового дромадера, который лежит, скорчившись, на песках Сан-Рока, а хвост опустил в Средиземное море.
Огромный утёс, высотой в четыреста двадцать пять метров, отвесно обрывается в сторону Испании и грозит ей своими пушками – "зубами старухи", как говорят испанцы. В крепости более семисот артиллерийских орудий, жерла которых выглядывают из бесчисленных бойниц. Двадцать тысяч жителей Гибралтара и шесть тысяч солдат его гарнизона обосновались на нижних уступах горы, омываемой водами залива, но на вершине древнего Кальпе все ещё живут подлинные хозяева этой земли – знаменитые бесхвостые обезьяны «monos» из семейства четвероруких, издревле населяющие юг Испании. С вершины утёса, господствующего над проливом, виден весь марокканский берег. Средиземное море с одной стороны. Атлантический океан – с другой, а в английскую подзорную трубу можно обозревать горизонт на протяжении добрых двухсот километров, исследуя малейшие извилины побережья, что, впрочем, гарнизон и делает.
Если бы, по счастливой случайности. «Феррато» прибыл на гибралтарский рейд дня на два раньше, если бы между восходом и заходом солнца доктор Антекирт с Петером Батори высадились на маленькой пристани и, выйдя через Морские ворота на Мэйн-стрит, добрались до ворот Аламеды, а затем до великолепного парка, раскинувшегося слева по склонам холма, то весьма вероятно, события, рассказанные в этой книге, приняли бы иной оборот и развязка, пожалуй, наступила бы быстрее.
В самом деле, девятнадцатого сентября, во второй половине дня, на одной из высоких деревянных скамеек английского парка, в тени прекрасных деревьев, сидели спиною к батареям рейда два человека и разговаривали, стараясь, чтобы никто их не слышал. Это были Саркани и Намир.
Читателям уже известно, что Саркани должен был встретиться с Намир в Сицилии в тот день, когда предпринято было нападение на "Каса Инглеза", закончившееся смертью Зироне. Предупреждённый вовремя Саркани изменил план действий, и доктор напрасно прождал его целую неделю в Катании. А Намир, получившая приказание немедленно покинуть Сицилию, вернулась в Тетуан, где она тогда жила. Из Тетуана она и приехала в Гибралтар – место встречи, назначенное Саркани. Он же прибыл туда накануне и рассчитывал уехать на следующий день.