Матрёшка для испанца

Франко Вероника

Торресу понравилось сочетание цветов и собственно сами эскизы. Он подумал, что Мария определённо не лишена вкуса и стиля. Звонок в домофон прервал исследование студии.

– Ужин приехал, – раздался громкий голос Маши из коридора.

Алонсо почувствовал себя неудобно, потому что без разрешения вторгся в личное пространство хозяйки квартиры. Испанец решил не выходить из комнаты, в надежде, что девушка не пойдёт его искать. Но он ошибся. Не дождавшись ответа, Маша постучала в спальню гостя. Реакции не последовало, и тут Мария заметила свет в соседней комнате.

– А, вот ты где! – улыбнулась девушка, распахнув

дверь. Алонсо был готов провалиться от стыда сквозь землю, словно его застукали на месте преступления.

– Да… Случайно зашёл, – сконфуженно пробормотал испанец.

– Ну и как тебе мои наброски? – абсолютно спокойно поинтересовалась Маша.

– Мне очень понравились твои модели, – Торрес обратил внимание, что Мария тоже переоделась. Сейчас на ней был свободный розовый домашний костюм, типа пижамы, с белыми единорогами. Уголки губ мужчины чуть приподнялись в улыбке, когда он вспомнил о том, что его дочка тоже любит этих мифических существ.

– Ты не обязан говорить из вежливости, – снова улыбнулась девушка. – Можешь сказать правду.

– Мария, мне, правда, понравилось то, что я увидел, – честно ответил гость.

– Ммм… хорошо, – задумчиво протянула Маша. – Здесь, на столе, летняя коллекция.

– Да, я заметил, – кивнул испанец. – Очень позитивная, яркая, но не кричащая. Как раз то, что надо для лета.

– У меня ещё есть зимние модели.

– Покажешь?

– Конечно!

Маша подошла к шкафу. Достала из него большую папку. Девушка обрадовалась возможности поговорить о своём творчестве и продемонстрировать наработки, которые сделала. Обычно никто не интересовался её эскизами. Отец не принимал всерьёз то, чем занималась Мария. Он только отмахивался, относясь к делу её жизни, как к развлечению. Подруг в Москве у девушки было немного, и они также не испытывали большого энтузиазма от задумок молодого модельера. Единственным человеком, который поддерживал Машу в стремлении создать свою коллекцию одежды, был Денис. С ним Мария могла часами обсуждать ткани, цвета, фурнитуру и аксессуары.

Алонсо внимательно посмотрел предложенные рисунки, а потом произнёс:

– Знаешь, мне кажется, тебе надо сделать акцент на русскую тематику. Извини, если лезу не в своё дело.

– Нет-нет, говори, – Маша спокойно воспринимала советы.

– Не пойми меня неправильно. Твои задумки хороши, но в них нет изюминки. Чего-то такого, чтобы стало бы твоей персональной фишкой.

– Создавая эти эскизы, я вдохновлялась Парижем. Просто влюбилась в этот город, когда там училась.

– Это заметно. Но во Франции зима не настолько крутая, как в России. Там она… Как бы это сказать… Безликая, что ли. Поэтому, думаю, для зимней коллекции тебе лучше черпать вдохновение в русских мотивах. Я очень впечатлился, когда увидел тебя в том платке с цветами. Ты была такая красивая.

– Правда? – сердце Маши подпрыгнуло и забилось чаще. Это слишком похоже на сказку! Мужчина из влажный девичьих грёз – высокий, сильный, с практически идеальными чертами лица и невероятными глазами, которые, в зависимости от освещения и настроения их обладателя, меняли свой цвет со светло-стального до антрацитового, увлечённо обсуждает эскизы. Её, Машины эскизы! И ещё он считает, что она красивая!

– Да, Мария, ты очень красивая. И не только в платке, – испанец выразительно скользнул тёмным взглядом по лицу

и фигуре девушки. Маша затаила дыхание. Неужели Торрес снова её поцелует? В памяти были ещё очень остры невероятные эмоции, которые девушка испытала от поцелуев Алонсо на катке. Губы Марии приоткрылись сами собой, маня мужчину. Но он сдержался.

– Пойдём ужинать, пока еда не остыла, – мягко улыбнулся Торрес.

Маша принесла тарелки, фужеры и салфетки. Достала из бара бутылку дорогого красного вина. Быстро распаковала суши. Выложила на блюдо пиццу. Всё это девушка разместила на журнальном столике перед диваном.

– Извини, французское, – хохотнула Мария, протягивая штопор и вино Алонсо.

– Я не ханжа, – со смехом отозвался Торрес, уловив подколку хозяйки дома. Бытует суждение, что испанцы недолюбливают французские и итальянские вина, полагая, что лучше испанских не существует.

– Так значит, ты училась во Франции и в Испании? – спросил мужчина, разливая рубиновый напиток по бокалам.

– Угу, – кивнула Маша, беря кусок пиццы с ветчиной и грибами. – И в Англии ещё.

– !Salud! (прим. автора: испанский тост, в буквальном переводе означает «Здоровье») – Алонсо поднял свой фужер.

– !Salud! – ответила Мария.

– Ммм, интересно. И где тебе понравилось больше всего? – испанец умело поддел палочками кусочек суши.

– Каждая страна по-своему прекрасна, – пожала плечами девушка. – Испания – такая живая, пёстрая, открытая. Франция – утончённая и изысканная.

– Ну, а Англия?

– Англия… Англия не знаю. У меня связаны с ней не очень приятные воспоминания.

– Почему?

– Папа отправил меня туда в тринадцать лет. В закрытую школу-пансион. Я очень скучала по дому. Трудно приспосабливалась к новой жизни. А ещё там было промозгло и сыро. Я все время мёрзла и часто болела.

– Ты мёрзла? – Алонсо застыл от удивления с куском пиццы в руках, не донеся её до рта. – Я думал, русские не боятся холода.

– Это ещё почему? Мы обычные люди.

– Ну да, я видел, как вы купаетесь зимой в ледяной воде.

– Но ты тоже купался. И от этого не стал супергероем, – засмеялась Мария.

Она пребывала в лёгкой эйфории от выпитого вина и незамысловатого ужина с Торресом. Именно такой девушка представляла себе счастливую жизнь с любимым парнем: безо всякого пафоса и напрягов, с простой едой, в домашней одежде перед телевизором, по которому показывают старые музыкальные клипы. И хоть Алонсо вряд ли станет её парнем, но помечтать-то можно? Совсем чуть-чуть.

Торресу нравилась непосредственность Марии и непринуждённая атмосфера вечера. Он уже забыл, когда ел пиццу, сидя на диване, запивая её вином. Немного пошлое сочетание с точки зрения высокой кухни, но испанец устал от «правильного».

Его мать происходила из аристократической семьи, поэтому с детства приучала сыновей к этикету и манерам. Отец был из простых, но под влиянием жены превратился в чопорного сеньора. Брак родителей Алонсо стал возможным благодаря фундаментальным изменениям, потрясшим испанское общество после прихода к власти партии франкистов. При других раскладах семья высокородной Амалии Долорес Медина де ла Ривера ни за что бы не дала согласие на союз с Педро Торресом. Но разорившимся аристократам, большую часть которых с позором изгнали из страны, пришлось быстро пересмотреть свои убеждения.