Матрешка и Медведь
Шрифт:
– Как себя чувствуем? Что болит? Виски пили? – продолжил он опрос, но заметил, наконец, некоторый дефицит ответов
– Что она, спит? – перешел он на полушепот. – Это нехорошо после такой аллергической реакции! Мы же ей адреналин вводили, а она спит. Нет, это нехорошо! – и он наклонился над Матрешкой, осматривая ее голову со всех сторон. Потом протянул шершавую от постоянного мытья руку к матрешкиному глазу, уперся пальцами в веки и широко их раскрыл, придав глазу изумленный вид. Матрешка вытаращилась принудительно открытым глазом на мучителя, отдернулась и заморгала.
– Чувствуете сонливость? – чуть громче осведомился врач. Матрешка покивала, сладко зевнула и запрокинула голову на подушку, доступно показывая, что она без сил.
– Нет, нехорошо, –
– Ты же теперь и виноват, что упустил! – ворчал он. – Кто тебя просил на себя это брать?
– Сказано было: увидим – сразу звонить… – оправдывался второй.
– То-то и оно! А ты полотенцами вязать!
– А ты – нет, что ли?!
– Тебя ж не остановить, я решил – ну доставим, благодарнее будут.
Худосочный похититель почувствовал взгляд, повернулся и уставился на Медведя. Мало кому доводилось видеть, как человек мгновенно, на глазах, потеет. А Медведю вот довелось. Похититель моментально покрылся испариной, а морщины, и без того делавшие его похожим на печеное яблочко, пролежавшее пару суток в антисанитарных условиях, сгустились еще сильнее. Он вскочил со стула, попытался сбежать в сторону стены, вернулся, буркнул неясное ругательство и скрылся от враждебного мира в глубокий обморок. Что с ним, кстати, случалось довольно часто. Хотя он очень этого стеснялся и всякий раз, придя в себя, старался выдать отключку за розыгрыш.
Врач прервал увлекательный рассказ о том, как макрофаги пожирают зараженную вирусом клетку, и встревоженно глянул поверх очков на похитителя, который свалился как раз ему под ноги.
– Что такое? Что? Вам плохо? Что болит?! – но снова не получил ответов. Напарник обморочного торговца натянул простыню до носа и смотрел на Медведя в ужасе, также избегая высказываться.
– Так, матрешку везите, а сюда бригаду срочно, – скомандовал врач санитару, – этого тоже в интенсивную терапию, будем разбираться, – санитар кивнул и повез Матрешку дальше, доставая на ходу рацию. Когда они подьезжали к лифтам, навстречу уже бежали двое врачей, громыхая пустой каталкой и натягивая на ходу перчатки. Матрешка встревоженно приоткрыла один глаз и скосила его в сторону шума.
Остановив плавный бег каталки возле лифта, санитар стал обшаривать карманы халата, затем осмотрел Матрешку, заглянул зачем-то под простыню.
– Черт, забыл документы ваши! – пробормотал он. – У врача остались, забыл взять. Сейчас сбегаю возьму, – и он трусцой удалился назад за картой. Учет и контроль в главной больнице Города соблюдались неукоснительно.
– Не заметили? – вскинулась Матрешка, едва санитар убрался с глаз, – Они нас не видели?
– Меня видели, – признался Медведь, – Но у них какая-то нездоровая реакция на меня была. А я же вообще молчал и ничего не делал. Одного сейчас тоже в интенсивную терапию повезут.
– Вот
Из приемного покоя появился санитар с добытой картой в руках. Но не один. Рядом с ним шел, поблескивая очками, тот самый высокий врач, что осматривал Матрешку. А следом двое его коллег везли каталку с похитителем – тот уже пришел в себя и что-то объяснял, помахивая рукой в гипсе.
– Мне уже лучше! – сообщила Матрешка врачу, садясь на каталке. – Намного лучше, спать уже не хочу!
– Святые угодники, да у нее гиперактивность! – пробормотал врач, сдвигая на нос очки, – Это нехороший признак, очень нехороший. Дайте-ка ей успокоительное и в интенсивную терапию!
Услышав знакомый голос, похититель привстал на каталке и оглянулся. Посмотрел на Матрешку и перевел взгляд на Медведя. Который уже совершенно не понимал, как себя вести в такой неловкой ситуации, поэтому просто дружелюбно помахал.
– Больной снова без сознания! Пульс! – заголосил врач, наметанным глазом заметив перемены в состоянии похитителя еще до того, как расслабленное тельце сползло к краю каталки. – Где лифт? Скорее! Пульс держите!
– Мне уже лучше! – напомнила Матрешка и дернулась – санитар равнодушным ловким движением сделал ей укол в плечо.
Двери лифта раздвинулись с торжественным жужжанием и прибывшую в нем стайку медсестер впечатало обратно криками врача, который требовал расступиться. Каталку с похитителем втолкнули в лифт одним пинком, медсестры выпорхнули-таки на этаж, просочившись где-то с краю, следом за первой в лифт втянули и каталку с Матрешкой. Медведь шагнул было следом, но врач выкрикнул, нажимая кнопку верхнего этажа:
– Нельзя! Потом! Ждите!
С тем и уехали. Медведь стоял на опустевшей вдруг площадке. И очевидно было, что Матрешка снова в опасности – едва она останется с похитителем одна в палате, тот снова набросится на нее и свяжет. А напарник вызовет тем временем подмогу. Повезло им, ничего не скажешь. Медведь был мрачен, он негодовал. Гуманизм и чувство справедливости, заставившие его прийти на выручку Матрешке, тихо передали своего подопечного из рук в руки воинственному азарту. Который и повел дальше, как умел.
Через пару секунд коридор больницы огласил медвежий рев – но не тот, что снес, как тайфуном, половину населения смотровой площадки, а тонкий, жалобный. Не рев, скорее, а стон. Да, стон и плач одновременно. И вой. С оттенками жалобы и безысходной тоски. Медведи так тоже умеют, имейте в виду. Прибежавшая на скорбный звук медсестра обнаружила Медведя, скорчившимся перед лифтом в позе острого страдания и причитающим на все лады.
Коридор снова пришел в движение. Санитары забегали, громыхая очередной каталкой и волоча капельницы, медсестры возбужденно стрекотали по телефонам и рациям, больные тоже потянулись на шум и с любопытством выглядывали из приемного покоя, желая знать подробности. Подошел один из дежурных врачей, позвал медсестру, а потом не стал дожидаться и прикрепил на грудь Медведю пару датчиков, от которых тянулись проводки к переносному монитору. Датчики тут же отвалились от шерсти. Дежурный посмотрел на них укоризненно и обратился к пациенту:
– Испытываете боль в области средостения?
Медведь понятия не имел, где находится область средостения, но на всякий случай покивал и застонал, ожидая немедленной отправки наверх, в компанию к Матрешке и нервному злоумышленнику. Который наверняка еще не успел на нее покуситься и появление мохнатого хищника в цветастой юбке, грозы всех похитителей, будет своевременным.
– Вот и хорошо! – обрадовался врач своей прозорливости. – Вот и замечательно! Отправляйте! – скомандовал он санитарам и вынул вдруг из кармана наполненный уже шприц. – Вы не нервничайте! Сейчас вам уколю успокоительного, полечат вас, все будет хорошо, – и не успел Медведь выразить свое мнение по этому поводу, как получил ощутимый укол в ляжку. Боль от укола расплылась по бедру, быстро нарастая, а потом вдруг прошла – врач выдернул иглу и бросил шприц обратно в карман.