Матрица и философия. Добро пожаловать в пустыню реальности
Шрифт:
В-третьих, подключение к такого рода машине не позволяет нам полностью проживать реальность, несмотря на то что многие люди к этому стремяться. В итоге Нозик заключает: «Мы понимаем, что для нас имеет значение нечто помимо опыта, когда фантазируем о существовании аттракциона опыта и понимаем, что не стали бы им пользоваться». По такому же принципу мы, понимая, что для нас имеет значение нечто помимо удовольствия (или славы, богатства, красоты), изучаем решение Сайфера и делаем вывод, что не поступили бы так же. Выбор Сайфера аморален. Выбор Нео в пользу «пустыни реальности» же, напротив, дарует ему возможность совершать настоящие действия и получать настоящий опыт, который придает его жизни смысл и моральную ценность. Как писал философ
Знай себя
«Матрица» принудительно сталкивает нас с малоприятными вопросами философского скептицизма. Тем не менее, немного поразмышляв над ними, мы понимаем, почему не стоит разделять сомнения скептиков по поводу существования нашего мира. Такие сомнения уместны лишь в рамках философских семинаров – в повседневной жизни они беспочвенны. Более того, мы видим, насколько Сайфер неправ в своем решении вернуться в Матрицу. Это заставляет нас не только признать существование внешнего мира, но и встретиться с ним лицом к лицу, выстроить в нем осмысленную жизнь и прожить ее полноценно.
Глава 3
Вероятность Матрицы
Дэвид Мицуо Никсон
После просмотра «Матрицы» невольно задаешься вопросом: а что, если я тоже живу в Матрице? Вдруг все, что я чувствую, – программа, сгенерированная суперкомпьютером, а я на самом деле болтаюсь в куче розовой жижи? Давайте для удобства назовем эту теорию Вероятностью Матрицы: возможно, я (или вы) сейчас на самом деле нахожусь в Матрице.
В этом эссе мы исследуем несколько вопросов, связанных с Вероятностью Матрицы.
а) Даже если мы на самом деле не в Матрице, какое влияние Вероятность Матрицы оказывает на то, что мы знаем и не знаем?
б) Как Нео может знать, что он действительно был в Матрице?
в) Имеет ли вообще смысл Возможность Матрицы?
Знаем ли мы что-то на самом деле
Хотелось бы сразу предупредить, что выводы, к которым я пришел – особенно это касается последних двух глав, – могут показаться некоторым читателям нелогичными и даже противоречивыми. Но даже если мои аргументы будут выглядеть неубедительно, я надеюсь, что они хотя бы натолкнут вас на новые мысли.
Какое воздействие Возможность Матрицы оказывает на то, что мы знаем и не знаем? Заметим, в Возможности Матрицы мы не берем за основу утверждение, что мы точно находимся в Матрице, а лишь предполагаем, что такое возможно. Но если мы все же находимся в Матрице, то большинство наших суждений о мире и о нас самих не проходят проверку реальностью. Например, я убежден, что у меня есть машина, «Хонда Цивик», – но по факту никакой машины не существует, потому что я просто болтаюсь в куче розовой жижи. Следовательно, во-первых, Возможность Матрицы подразумевает, что множество моих убеждений в корне неверны.
Давайте на минуту предположим, что так и есть, и все, во что мы верим, на самом деле ложь. Обычно реакции людей на такой сценарий бывают двух видов. Первый: «Если ваше убеждение может оказаться ложным, значит, нельзя утверждать, что вы это знаете». Например, можно убежденно верить в то, что на Луне не живут гоблины. Но, скорее всего, вы никогда не были на Луне, а значит, не знаете наверняка, что их там нет, пусть вероятность этого достаточно мала. Получается, вы не можете утверждать, что на Луне не живут лунные гоблины.
Разумеется, я не призываю вас отказаться от всех своих взглядов. В конце концов, нам всем нужно верить хоть во что-то. Просто не верьте в то, что вы что-то знаете. Конечно,
Второй тип реакции – «Если проанализировать употребление нами слова „знаю“ в повседневной жизни, то можно заметить, что часто мы признаем возможную обманчивость нашего убеждения, но по-прежнему называем это „знанием“». Действительно, в обычной жизни (а не когда мы пробираемся сквозь дебри философии) мы вряд ли добиваемся абсолютной неоспоримости убеждения, прежде чем назвать его знанием. К примеру, если на автобусной остановке у меня спрашивают: «Вы не знаете, который час?», я не задумываясь отвечаю: «Знаю, сейчас 12:30». Да, существует вероятность того, что мои часы отстают или сломались, но я по-прежнему утверждаю, что знаю. С какой стати философы вдруг решили все измерять по таким запредельным стандартам? Особенно учитывая, что сходя со своей философской трибуны, они сами перестают даже пытаться им соответствовать. Если кто-то попытается доказать мне, что мои убеждения неверны, я просто спрошу: «И что?». Значение имеет не сама возможность, а доля вероятности. И до тех пор, пока мне не продемонстрируют веские доказательства того, что мои убеждения не «возможно» неверны, а вероятно неверны, я и палец о палец не ударю.
Сам я склоняюсь ко второму взгляду. Но, возможно, можно просто заключить, что в этих двух мнениях ведется рассуждение о разных видах знания. Первый тезис говорит о «суперзнании», в котором никогда, ни при каких обстоятельствах не может сомнений. Именно такое знание пытался найти Декарт с помощью своего безжалостного метода. Второй же рассматривает «обыкновенное» знание, которое по-прежнему можно продолжать называть знанием, даже если у вас есть основания полагать, что оно, возможно, неверно. Однако если оно вероятно неверно, называть его знанием уже нельзя. Обе стороны согласны с тем, что Возможность Матрицы почти исключает существование «суперзнаний», но не сильно влияет на обыкновенные знания, которыми мы распоряжаемся. Поставленный под таким углом, вопрос «Знаем ли мы что-то на самом деле» несколько теряет свою остроту. Но, вероятно, так и должно быть.
Откуда Нео знает, что он в Матрице?
Давайте немного сменим тему и поговорим о том, как Нео выясняет, что он в Матрице. В фильме утверждается, что Нео узнал (употребим это слово в значении «обыкновенного» знания) нечто ранее неизвестное: всю свою жизнь он провел в куче розовой жижи, пока суперкомпьютеры транслировали в его мозг ложные картинки. Откуда же Нео узнает об этом – если вообще узнает?
До того, как поставить Нео перед выбором между красной и синей таблетками, Морфеус говорит: «Объяснить, что собой представляет Матрица, невозможно – это нужно увидеть». Он не поясняет, почему, – но ответ очевиден: потому что на словах бы ему никто не поверил. Точнее, поверили бы только глупые или чересчур доверчивые люди, которых можно убедить в чем угодно. И это совершенно явно не те люди, которых искал Морфеус. Слепая вера (даже в то, что оказывается правдой) – не знание. Знание должно быть чем-то подтверждено. В традиционном смысле слова знание – это правдивое доказанное убеждение. Это не идеальное определение, но оно, по крайней мере, отсекает идиотские мнения и удачные догадки.