Матрица Макиавелли

Наумов Дмитрий

– Не нагнетай. Они тоже работают под контролем либо иранских спецслужб, либо турецких, либо саудитов. Там специалистов хватает. Кстати, не исключено, что выйдем на английскую МИ-5. У них с исмаилитами тесные связи еще с викторианских времен.

– Я смотрю, ты с годами так и остался романтиком…

– Ты хотел сказать, что я с годами не поумнел?

– Да нет, ума у тебя всегда хватало. В нашем возрасте люди становятся большими реалистами и социальный оптимизм у них не та база, на которой они строят свои дальнейшие планы… А ты, я смотрю, трагические исходы вашей кампании даже не рассматриваешь.

Черняев налил себе в стакан минеральной воды из бутылки,

стоявшей на столе, подошел к окну и ненадолго задумался. Сергей Афанасьевич, конечно, прав, и его оптимизм выглядел несколько наигранным, но думать о трагическом исходе всей операции не хотелось. В худшем из худших вариантов им просто отрежут головы где-нибудь в песках с криком «Аллах акбар!», в лучшем из худших постараются найти ту организацию, которая заплатит многие миллионы за их жизни. Но в его долгой и не всегда легкой службе уже были случаи более опасные, чем этот… Например, когда он летел в командировку в горячую точку, не имея даже минимальной информации о том, что его ждет, кроме той, что при приземлении его может ждать шквальный огонь уже на аэродроме, поскольку не было известно, в чьих руках этот аэродром… Или когда он шел на встречу с киллером, присланным в Москву совершить громкое политическое убийство, не надев даже легкого бронежилета – тогда в столице было жаркое лето и под темной тенниской он смог спрятать только легкий пистолет в подмышечной кобуре… Тогда все решал случай.

Но здесь все-таки присутствовал хоть какой-то расчет. Они же едут устанавливать контакт не с мусульманскими отморозками, а с человеком много лет занимающимся вопросами большой политики, пускай такими не всегда одобряемыми в «порядочных» обществах методами, как организация бандгрупп на нужных «заказчику» направлениях… Но на то они, эти ребята из контролируемых «заказчиками» мусульманских организаций, специально подготовлены и оплачены, чтобы решать вопросы большой политики методами, от которых «заказчик» всегда может отказаться. Но правила игры в этом мире кукловодов, агентов, исполнителей и «сочувствующих» они хорошо знают. Какой им резон их убивать в случае провала? По крайней мере, они это сделают не сразу. Будет еще время поиграть… Да и к чему эти мысли о провале? Гнать надо эти мысли.

– Ладно, пойдем обедать. – Сергей Афанасьевич обнял Черняева за плечо и увлек его в сторону двери.

Обедали они молча на третьем этаже в столовой для руководящего состава.

Уже заканчивая обед, директор департамента спросил:

– Когда планируется отъезд?

– Сейчас подготовят записку на имя директора с просьбой откомандировать меня в распоряжение СВР, затем три месяца подготовка, и где-то в августе полетим в Дубай.

– Понятно. Раз отправляют на подготовку – значит, мы с тобой до твоего возвращения из командировки больше не увидимся – знаю я их правила.

– Да, скорее всего, контакты сократят до минимума.

– Хорошо. Какие будут просьбы?

– В таких случаях просьба всегда одна, ты знаешь. Позаботьтесь о жене. Она со своей пенсией при нынешней жизни не выживет.

– Ну вот, теперь вижу нормального человека без излишнего оптимизма. Не беспокойся – твою пенсию она будет получать пожизненно. А пенсия у тебя будет хорошая, об этом я позабочусь.

– Спасибо, товарищ! – Черняев рассмеялся. – Ну как с таким начальником не быть оптимистом!

– Ладно, раз такое дело и я тебя долго не увижу, пойдем поднимемся ко мне, выпьем по пятьдесят грамм, не по-русски это – в такой путь отпускать тебя трезвым.

Они поднялись в кабинет директора департамента, и Сергей Афанасьевич, переключив телефоны на помощников, попросил

их не беспокоить докладами в течение получаса. Открыв небольшой бар, встроенный в стандартную панельную стенку, молча пальцем, как бы пересчитывая бутылки, показал на содержимое. Выбрать было из чего, но Черняев, ухмыльнувшись, показал на бутылку водки.

– Если провожать по-русски, то водкой.

– Согласен. – Сергей Афанасьевич достал бутылку водки, две рюмки и из холодильника баночку корнишонов. Разлил водку по рюмкам и выложил маленькие огурчики в небольшую тарелочку.

– Ну что, «турыст», давай выпьем за удачную поездку. Не хулигань там… Да, не забудь магнитик привезти.

Выпили, посидели молча, каждый думая о своем. Разлили по второй.

– Не переживай, все будет хорошо, привезу я тебе магнитик. Считай, что ты послал меня в командировку проверить исполнение твоего приказа – обычная рутина. – Черняев решил успокоить своего друга. Да, уже просто друга, с которым столько лет были где-то рядом, выполняя работу каждый на своем участке, особо не распространяясь о своих успехах, соблюдая строгие правила конспирации, принятые в этом строгом учреждении. И вот они прошли свой путь от младших оперов до сегодняшних высот, и надо было думать о том, как красиво уйти со службы, оставив о себе память у молодого поколения оперативного состава, у которого эта «точка невозврата» еще в далеком будущем.

– Да, – вздохнул Сергей Афанасьевич, – не думал, что буду тебя провожать в такую командировку. Но ты сам решил… Женя, а ты иногда вспоминаешь девяносто первый год?

– Что значит «вспоминаешь»? Я его и не забываю. Год нашего позора. Мне потом многие в глаза говорили, что это мы виноваты в распаде Советского Союза. Виноваты своим бездействием… А что мы могли? Как и все военные люди, мы могли действовать только по приказу. Да даже если бы был приказ, как идти против своего народа? А ты же помнишь, как на площади снимали памятник Дзержинскому? Эти молодые энтузиасты на площади были абсолютно уверены, что они ведут страну к светлому будущему, где все люди в христианском братском порыве будут жить в мире и в созидательном порыве построят царствие небесное равенства и справедливости. Вот только разгонят этот ненавистный КГБ, и врата земного рая раскроются сами собой… Интересно, сейчас эти люди, которые тогда снимали памятник Дзержинскому, чувствуют себя счастливыми?

– Кто-то, наверно, счастлив… Помнишь, тогда, когда мы поздно вечером стояли у окна на восьмом этаже и смотрели сверху на всю эту вакханалию с памятником, ты сказал, что не хочешь больше защищать этот народ и рисковать своей жизнью ради них в горячих точках?

– Ну, знаешь, тогда было такое настроение… Да и чего не скажешь в сердцах, особенно когда знаешь, что их упреки тебе несправедливы. Да и потом, они ведь не знали всех тайных пружин, с помощью которых ими управляют и направляют их позитивную энергию на подлые дела. Им ведь долгие годы пальцем показывали на Лубянку как на башню Саурона…

– Кого?

– Да это из Толкиена, из его фэнтези «Властелин колец»… Там есть персонаж – Саурон, враг всех свободных народов Средиземья. Так вот его башня – это аллегория всех темных сил.

– А, ну да, я сразу не врубился. Давай выпьем и за этих людей, как бы высокопарно это ни звучало. Может быть, они хоть сейчас понимают значение нашей с тобой работы. И простим им прошлые заблуждения.

– Давай. Только у кого-то это были заблуждения, а у кого-то осознанная позиция. Александр Николаевич Яковлев со товарищи в свою бытность много сделали, чтобы родное Отечество было для некоторых хуже Мордора.