«Матросская тишина»

Седов Б. К.

– Я догадываюсь.

– Интересный ты пассажир. Прямо скажем.

– Может, дадите мобильник? На минуту. Мне нужно срочно позвонить жене в Питер. – Слегка воспрянув духом после предоставленной подконвойному омоновцами (!) сигареты, решил дальше прощупать почву Грек. – Сказать два слова, где я и что.

– Надо же, какая святая простота! А шнурки тебе случайно морским узлом не завязать?! На шее?! Ты только скажи – мы мигом!!! – По лицу омоновца, ошалевшего от такой наглости, проскользнула черная тень. Боец смерил Артема презрительным, не оставляющим никаких иллюзий взглядом, демонстративно сплюнул под ноги и добавил нечто цветастое и трехэтажное на великом и могучем русском мате.

– Следователя проси, на допросе, –

не столь злобно, как товарищ по оружию, но тоже достаточно грубо осадил Артема сержант. – Или адвоката. Все, кидай чинарик. Поехали. – И, обращаясь уже к торчащему из-под «уазика» водителю, требовательно рявкнул:

– Ты притомил уже, Копытин!!! Хорош гайки крутить! Подбросишь нас до изолятора, потом на базу – и можешь хоть до утра под своей телегой загорать! Оглох, бля?!

– Не ори, не дома. Все уже, – водила, совсем молодой светловолосый парень с измазанной маслом щекой, проворно выполз наружу, убрал гаечный ключ в сумку, торопливо затолкал ее под переднее сиденье вместе с брезентовой подстилкой и принялся вытирать руки куском ветоши. – Будь проклят тот день, когда я сел за баранку этого пылесоса!.. Ладно, грузите. Бог даст – до ИВС как нибудь доберемся. Дальше – не обещаю. Рулевой наконечник на ладан дышит, вот-вот отвалится.

– Ничего. Двадцать лет не отваливался, еще час как-нибудь продержится, – успокоил сержант. Быстро отцепив один браслет со своего запястья, он привычным движением развернул задержанного спиной, завел обе руки Артема за пояс и защелкнул наручники. – Залазь. – Открыв заднюю дверцу «УАЗика», слегка подтолкнул Грека в спину.

Неприметный, грозно сведя брови, недвусмысленно качнул стволом автомата. Рыжий явно скучал, глядя куда-то в сторону и не ожидая от подконвойного амбала никаких фокусов.

Грек, чьи руки были надежно скованы за спиной, попробовал самостоятельно забраться в конуру для перевозки преступного элемента, но это оказалось не так просто. На помощь незамедлительно пришел сержант. Схватив сзади за ремень на джинсах, омоновец рванул его вверх и тем придал «клиенту» нужное ускорение. Сзади, больно ударив Артема в спину, захлопнулась дверь.

С внутренней стороны ручки, разумеется, не было.

Бойцы милицейского спецназа шустро попрыгали в машину. Сержант сел на переднее сиденье, рядом с водителем. Остальные двое разместились сзади.

– Трогай, Копытин! И так уже задержались.

– Ничего я у тебя трогать не буду, – хмыкнул ментеныш, поворачивая ключ в замке зажигания. Изношенный мотор несколько раз чихнул, громко выпустил газы и заработал. – И не проси даже! Нашел извращенца. Вон Ваське лучше прикажи. На правах командира. Гы-гы!

– Я тебе сейчас так прикажу, забудешь, где у тебя зад, а где перед! – подавшись вперед, оскалился Неприметный и от души, хотя и беззлобно, ткнул водилу кулаком в плечо. – Рановато забурели, юноша. В отряде без году неделя, а деловой, как старик. «Чехи» по тебе, засранцу, плачут. Так что готовься.

– Кончай базар!!! – резко осадил сержант. – Поехали! А ты, Копытин, держи язык за зубами. Будешь много болтать – лично умуразуму научу. И Игорь не поможет. Понял шутку юмора?

– Понял, герр офицер.

– Тогда вперед. И побыстрее.

– Побыстрее не получится, рулевая глючит, – напомнил блондин. – Вдруг наконечник отвалится? Я не камикадзе.

– Я сказал – быстрее!!! Ничего с твоей колымагой долбаной не случится, не дрейфь…

Ехали долго. Как показалось Артему, – через весь огромный, сверкающий тысячами разноцветных огней мегаполис. Трясло, как на деревянной телеге. Впервые оказавшись в арестантском чреве милицейского «бобика», Грек смог всецело оценить комфорт и плавность езды на этом незаменимом на сельском бездорожье, но совершенно не пригодном для асфальта чуде отечественного автомобилестроения. Да и размеры предназначенной для двух человек конуры в задней части «УАЗа»,

куда его впихнули, тоже не способствовали уюту. Вынужденный из-за высокого роста постоянно подпирать крышу головой, сидящий в согнутом положении Артем вскоре почувствовал, как сначала тихо заныла, а затем стала неметь спина. А вместе с ней – и заведенные за спину руки. Стандартные милицейские браслеты явно не были рассчитаны на спортсменов и великанов, а поэтому больно сдавливали запястья, мешая нормальному току крови. Артем принялся разминать руки, в произвольном порядке делая вращательные движения кистями и сжимая – разжимая кулаки. И удивился, когда после нескольких минут таких манипуляций вдруг почувствовал неожиданное облегчение и понял – соединяющее браслеты кольцо порвалось. Осторожно, стараясь раньше времени не привлекать внимания омоновцев, увлеченных эмоциональным обсуждением очередного проигрыша романцевского «Спартака», Грек расправил плечи и хотел было привести частично свободные руки в нормальное положение, но в последний момент передумал. Случайно заметив, что «клиент» каким-то чудом сумел порвать связующее звено наручников, бойцы тут же остановят машину и под прицелами автоматов быстро исправят досадное недоразумение.

Когда трясущийся, словно в лихорадке, старый «УАЗ», в очередной раз включив сирену и проблесковый маячок, на большой скорости заложил крутой вираж и, скрипя резиной по асфальту, вылетел на набережную Москвы-реки, больно ударившийся виском о железную стенку Артем едва успел выругаться, как под днищем внедорожника что-то отчетливо хрустнуло, и потерявшая управление колымага под отчаянные крики омоновцев и истошный визг тормозов пролетела перекресток, подпрыгнула, словно мяч, ударившись заблокированными колесами о высокий бордюр, пропахала колею по вязкому мокрому газону и протаранила ограждение набережной.

В какой то миг сумевшему перевести дыхание Греку показалось, что трагедии удалось избежать. Но «бобик» сначала завис на самом краю высокого бетонного обрыва, потом покачнулся и рухнул вниз, перевернувшись в воздухе на сто восемьдесят градусов и упав крышей вниз. Задняя дверь «УАЗа» с грохотом отлетела.

Артем расслабил напряженные мышцы рук, нашел края дверного проема, поджал под себя ноги и, нащупав подошвами ботинок твердую опору, резким толчком рук и ног выбросил тело наружу, подальше от лежащей на дне реки покореженной машины, в салоне которой шла отчаянная борьба со смертью.

Чувство, которое охватило вынырнувшего из воды Грека с первым свободным вздохом, не поддалось бы никакому описанию. Это было настоящее счастье. Но Артем во время своего вынужденного купания таки нахлебался воды, и тот самый вожделенный, спасительный глоток свежего воздуха вызвал у него жуткий, выворачивающий наизнанку кашель. Только сделав несколько широких гребков руками и дотронувшись пальцами до бетонной стены набережной, Грек смог перевести дух, отплеваться и кое-как прочистить легкие. Измотанный и пребывающий в ступоре, он едва держался на плаву. Намокшая одежда и особенно туфли ощутимо мешали двигаться и настойчиво тянули вниз, в глубину. На миг Артем представил себе, что бы сейчас было с ним, не порви он случайно связующее звено наручников и не откройся вдруг от удара о бетон не имеющая внутренней ручки задняя дверь «УАЗа», и по его спине пробежала дрожь.

Артем подумал о бойцах ОМОНа, до сих пор находящихся внутри утонувшего автомобиля. Все они, кроме мальчишки-водителя, были облачены в не дающие всплыть тяжелые бронежилеты, избавиться от которых, валяясь вниз головой, вповалку, в тесном салоне «УАЗа» и задыхаясь от удушья, было почти невозможно. Плюс – возникшая после падения машины в воду паника.

Артем кое-как избавился от куртки. Затем резкими рывками стащил с себя обувь. Оттолкнулся от отвесной стены и бросился на помощь попавшим в ловушку милиционерам.