Матушки: Жены священников о жизни и о себе
Шрифт:
– Я не помню, как-то случайно, мы говорили, говорили, рассказывали что-то друг другу, специально разговоров о вере не было, он вообще был очень деликатен в том плане. Он на меня не давил, не заставлял. Но дело в том, что раз я с ним, естественно, я иду и в храм. Иногда я уставала и начинала чувствовать, что неплохо бы на меня обратить внимание. Если бы я была ребенком из последовательно церковной семьи, наверное, я бы так не реагировала. Но я была такая, какая была. И моя детская церковность только впоследствии стала во мне проявляться, когда я поняла, что она вообще-то и здесь существует, но в том окружении, в каком я была, я ее не чувствовала ни в университете, ни на работе, там не было людей воцерковленных. Вся воцерковленность у меня была связана только с миром, отсюда далеким, который находится за тысячу с чем-то километров. Мир церковной жизни здесь открылся мне благодаря ему, конечно.
– Вы
– Мне сложно это выразить, мне казалось это естественным. Все мое знакомство с отцом Георгием связано с этим ощущением, что я втекаю, как ручей, во что-то такое, что было всегда. Прожив с ним довольно много – 27 лет вместе, сейчас могу сказать, что у меня всегда было ощущение, что я вернулась туда, откуда ушла. Я не берусь определить, что это такое. Например, я переписывала ему из бабушкиных книг тропарь на церковнославянском – Георгию Победоносцу, а у него был только на русском, вот с таких вещей начиналось, с мелочей. У него никаких книг не было вообще. Что-то брал смотреть, что-то брал читать.
– Значит, почти через два года прозвучало предложение руки и сердца? Или оно иначе было сформулировано?
– Оно не было сформулировано вообще. Мы просто решили, что нам надо идти в ЗАГС, а предложения не было.
– А два года прошли?
– Почти прошли, это был февраль 1982 года, учеба шла к концу. Я теперь иногда жалею: надо было и слова говорить. Но тогда было так: не надо мне никаких слов, я и так все вижу, мне и так хорошо. Мы просто конструктивно подошли к делу, пошли в ЗАГС. Мы пошли первый раз – там закрыто, отец Георгий: «О, я не туда посмотрел». Я вспомнила историю своей мамы, она пошла с папой в ЗАГС и забыла паспорт, она тогда подумала – какое дурное предзнаменование. Ее жизнь с папой не сложилась, они расстались спустя много лет. Я думаю – двери ЗАГСа закрыты, и вспоминаю мамину историю, без всяких параллелей. А потом я себя быстро отучила и от снов, и от любого суеверия. И жизнь, как правило, это подтверждает – не надо обращать на это внимания. Я не верила, что когда-нибудь выйду замуж, никогда не верила, я до последнего дня не могла поверить, что это будет. Мы пришли, высчитали, когда пост, когда Пасха, на 30 апреля подали заявление, и начались приготовления к свадьбе. Поначалу отец Георгий сказал: «Никакой свадьбы не нужно, все это личное дело, а остальное ерунда». Но тут моя мама, она этого очень долго ждала, «восстала»: «Эта ерунда – не личное дело, а семейное… И не говорите ничего – я все беру на себя». Мама у меня – большой труженик, ею одной наша свадьба и была сооружена. Я только на подхвате, потом моя тетя приехала… У меня огромное количество родственников, и все собрались на нашу свадьбу.
– Свадьба была в день регистрации или в день венчания?
– Свадьба была в день регистрации. О том, что мы едем венчаться через день, мы никому не сказали.
– Сколько вам тогда было лет?
– 25 лет. Я была зрелая невеста. Я помню это метание, этот кошмар, связанный с магазинами, я понимаю отца Георгия. Но поскольку родственники сказали, что это важно – свадьба пусть будет свадьба. Слава Богу, не было кукол, машин, вальса Мендельсона, ничего этого не было. Все было тихо, спокойно, приятная женщина нас поздравила, мы расписались, где надо. Я надела кольцо, правда, при выходе из ЗАГСа у меня его отобрали и сказали, что надо снять, раз мы еще не венчались. И мы всячески тянули время: после ЗАГСа решили пойти домой к отцу Георгию, занести свидетельство о браке, потом зашли в магазин «Мысль», книги посмотреть, – так нам не хотелось шумного застолья. Пусть они празднуют, мыто здесь при чем. Впрочем, все было прилично и весело. И на следующий день мы уехали в Бежецк Тверской области, в Сукромны, где венчались.
– Почему там?
– Мы туда поехали, потому что там служил священником отец одной девушки, ставшей потом Андрюшиной крестной, с ней отец Георгий познакомился, учась в университете, и мы с ней подружились. Вот она и предложила поехать венчаться к ее папе. И мы с радостью согласились. Мы никого не оповещали, а если венчаться в городе, то инкогнито сохранить было бы невозможно.
– Вы предполагали, что выходите замуж с перспективой стать женой священника?
– Никогда не думала. Я уже говорила: не понимаю, что это за особая статья – жена священника. Для меня это непонятно до сих пор.
– Когда вы узнали, что ваш муж хочет идти в семинарию?
– Я сидела с Андрюшей
– Противостояние с кем?
– Обществом. Общество не агрессивно, оно открыто не пинает, но когда он поступил в семинарию, мы очень хорошо ощутили изгойство. Ты чужой. Давления не было, но было ощущение противостояния. Мы выпали сразу, у меня не было социума, я сидела с Андрюшей дома, и все. Весь мой социум – это Духовная Академия, а там мы себя чувствовали защищенными, как войдешь в Лавру, дойдешь до этих зеленых заборов, и все – для меня мир не страшен. Он и так был не страшен, он меня не трогал.
– Когда отец Георгий поступал в семинарию, он с вами не советовался?
– Нет. Что значит советоваться – это его решение, которое выливалось из его размышлений, желаний, поступков. Видимо, мы внутренне в чем-то одинаково устроены, потому нам и слов каких-то не нужно было лишних, каких-то объяснений.
– Когда люди начинают жить вместе, они сталкиваются с вещами, которые вместе они еще не преодолевали, денежные проблемы, на что жить, как тратить, конфликты…
– Вы знаете, мне никто не поверит, но конфликтов у нас просто нет.
– Почему?
– Не знаю почему, наверное, ума хватает у обоих.
– Бывает, что вы не согласны?
– Бывает.
– И что вы делаете?
– Я сразу об этом объявляю.
– А дальше?
– А дальше по ситуации. Бывает, что меня приведут к согласию, убедят, что я не права, а бывает, мне удается убедить.
– Бывает, что приходится приступить к действию, не добившись согласия?
– Нет, если к согласию не приходим, действия нет. Но я скорее уступлю, даже если я не согласна, я уступлю.
– Такой отголосок «Домостроя», жена – готовит, муж – социально активный, так установилось и никто не против?
– У нас нет жесткой градации, вот отец Георгий может утром встать и сказать: «Сегодня я буду варить кашу», – и пойдет варить кашу. Он терпеть не может готовить и не умеет, но кашу варит очень хорошо, я лежу и думаю: «Как хорошо», – но чаще всего мне приходится вставать, готовить, провожать, так сложилось. Например, когда мы поженились, деньги были у меня, как в большинстве семей, я ему выдавала 15 рублей на две недели на обеды, на что-то такое. Потом, я помню, август месяц, в воскресенье мы едем в Павловск, мы очень любили Павловск, благо жили рядом с вокзалом. У меня жутко болел живот, я начинала подозревать, может, у меня кто-то в животе появился, смутные были подозрения. Мы сидим в электричке, и отец Георгий говорит: «У меня для тебя сюрприз». – «Какой?» – «Я накопил 70 рублей». Я спрашиваю: «Из чего ты накопил?» Оказывается, из тех 15 рублей, что я ему давала. Я обрадовалась страшно. Когда мне в понедельник были выданы 70 рублей, я пошла, купила ему свитер, он стоил баснословные 43 рубля, это было очень дорого для нас (я получала 115, он 120 рублей). Он этот свитер носил, я не знаю сколько лет, пока до дыр не износилось – он ему очень шел, я была рада, что могу купить ему приличную вещь, потому что, например, он ходил в такой шапке, что, когда его увидела моя сестра, она в прямом смысле слова заплакала. Это был конец августа – сентябрь, потом события стали развиваться так, что я поняла, действительно, у нас кто-то будет. Сходила к врачу, это подтвердилось. Я не помню, с какого момента, но распределение семейных денег перешло к отцу Георгию. Я не принадлежу к числу женщин, которые могут и умеют руководить, в этом смысле у меня совершенно традиционное стародавнее представление где-то в подкорке, для меня естественно, если мужчина руководит, я другого не понимаю. Я вижу разные семьи, где руководят женщины, и прекрасно живут, я не против, просто я этого не умею делать. Для меня нормально подчиненное положение. То же самое и с деньгами. Когда села дома – мы и до этого жили, мягко говоря, не богато, а когда пришлось считать копейки, я бы просто не справлялась. Научилась бы, конечно, но с большими трудностями.