Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
…Утреннюю зарю экипаж «мусорной подводной лодки» встретил уже западнее города Хониара, и повернул вдоль берега на юго-запад, к мысу Кохимарама. Теперь у майора Фадила полностью сформировался план дальнейших действий. Он не рассказал об этом никому из своих людей, но они почувствовали и приободрились, хотя были измотаны, жаждой и холодом. Если медленно идти в воде с температурой ниже, чем 25 градусов Цельсия, то на четвертом часе начинаешь замерзать, и возникает огромное желание подвигаться интенсивнее. Но в данном случае любое резкое движение могло оказаться фатальным… Майор Фадил
Фадил прислушался, разобрал некоторое количество английских слов, и у него в голове мгновенно сложилась почти точная модель происходящего. Облегченно вздохнув, он обратился к «экипажу».
— Парни, мы сделали все, как надо. Сейчас спокойно выходим на берег, и бросаем эту рухлядь. Но проверьте, чтобы ни на ком не было ничего из униформы легионера.
— Мы в самом начале все это сбросили, — напомнил лейтенант Жак.
— Проверь — Еще — Раз, — ровным голосом сказал майор.
— Слушаюсь! — механически отозвался Жак.
— А что там, по мегафону? — спросил младший сержант Жан-Ив.
— Там покупают французских легионеров оптом и в розницу.
— Командир, ты понимаешь эту тарабарщину? — удивился старший сержант Рене.
— Нет, — буркнул Фадил, — я понимаю правила гражданской войны.
На склоне Хребта Эдсона, чуть западнее траверса аэропорта, капо Коломбо завершил короткую, но доходчивую речь на индонезийском, отложил микрофон, взял в руки бинокль, и сказал уже по-корейски:
— Hyusig haji masibsio, sagyeog junbi! (Не расслабляться, быть готовыми открыть огонь!).
— Hyusig haji masibsio, sagyeog junbi! — продублировал по цепочке сидевший рядом с ним корейский комсорг Вон-Со, а потом спросил, — Капо, откуда ты знаешь столько языков?
— Я, блин, воин-интернационалист, — с легкой иронией отозвался Коломбо, — в смысле, я разыскиваюсь Интерполом за участие в криминальных вооруженных формированиях.
— Разве это помогает выучить языки? — спросила кореянка Ким-Чйи, не отрывая глаз от дальномера (поскольку была на посту наблюдателя-корректировщика огня).
— Еще как помогает! — весело ответил даяк.
— Ух! — Вон-Со качнул головой, — Ты еще можешь шутить… А что ты сказал батакам?
— Я сказал понятные вещи: «Вы простые парни и мы тоже простые парни. Нам незачем воевать друг с другом. Французские легионеры — наши общие враги. Я, капо Коломбо, обещаю: каждый, кто выйдет без оружия, получит десять долларов и поедет домой. А каждый, кто приведет одного французского легионера, получит еще сто долларов к тем десяти, и тоже поедет домой. За француза — унтер-офицера, я дам сверху еще триста долларов, за офицера — тысячу. За капитана Ланзара — пять тысяч. А все, кто за час не выйдут сюда без оружия — будут убиты, и их семьи будут голодать. Я сказал. Точка».
По узкому оврагу к площадке подошли
— Ты думаешь, батаки тебе поверят? — сходу поинтересовался Гремлин.
— Думаю, да, — ответил Коломбо, — я ведь простой парень, даяк с Калимантана-Борнео, никогда не нарушаю обещаний, и это известно.
— Там, — сообщил Пикачу, подняв к глазам бинокль, — кажется, драка.
— Французский иностранный легион, — тихо произнес Снэрг, — сражается с Кавалерией Святого Георгия.
— Нет, — ответил даяк, — там французы дерутся с батаками, и никакой кавалерии.
— Кавалерия Святого Георгия, — пояснил Снэрг, — прием времен Англо-Бурской войны, предложение денег за головы командиров повстанческой армии.
— Я предложил не за головы, а за живых, — педантично уточнил капо Коломбо.
— Уф! — Снэрг вытер пот со лба, — Видишь ли, обычно выражение «деньги за голову» понимается в смысле «за человека», и лишь немногие понимают это буквально.
— А почему «Кавалерия Святого Георгия»? — спросил Пикачу.
— На реверсе старого британского золотого фунта, — ответил Снэрг, — была отчеканена картинка: Святой Георгий, на коне, убивающий копьем Змея.
Тем временем, некоторые батаки, рассудив, что мертвых легионеров тащить проще, чем живых, привычно извлекли из узорных матерчатых ножен свои ножи-тесаки, и…
— Блин! — брякнула Ким-Чйи, резко отодвигаясь от дальномера, — Ну почему!..
— Не расстраивайся, ладно? — сказал Вон-Со, — Это война, она кончится, и все…
— Да, она кончится, но как я это забуду?
— Ким-Чйи, — с некоторым оттенком строгости сказал комсорг, — Слушай! Мы сначала должны победить, а потом будем жить по-человечески…
— …Если не разучимся, — тихо договорила она.
— Нет, не разучимся! Мы ведь воюем за справедливое дело!
— Ох-ох. Наверное, Вон-Со, ты прав, а я слишком устала, и слишком много смертей…
— Ничего, — произнес капо Коломбо, тоже глядя в бинокль, — сколько-то живых они тоже тащат, а нам не так много и надо. За мертвых, конечно, тоже придется заплатить, чтобы получилось честно. А за живого надо дать премию, потому что будет не честно дать за живого легионера столько же, сколько за мертвого. Ясно же, что живой дороже…
— Ты так спокойно об этом рассуждаешь, — заметила Ким-Чйи.
— На войне, — авторитетно сообщил он, — надо обо всем рассуждать спокойно.
— Коломбо прав, — сказал Снэрг, — лучше отбросить эмоции, чтобы не спалить мозги.
…
*25. Профессионалы и фанфароны
Атолл Киритимати лежит в 3300 км восточнее Таравы и в 1500 км южнее Гавайев. Это крупнейший атолл в мире по площади суши: более 300 кв. км. По существу, это плоский остров, вытянутый на 70 км, с мелкой лагуной, открывающейся к северо-западу. Во внутреннем (восточном) конце лагуна распадается на сотни мелких соленых озер. Растительность бедная: кустарник, травы-суккуленты и, конечно, кокосовые пальмы.