Мауи и Пеле держащие мир

Розов Александр Александрович

— На корабле, — добавил Фуопалеле, — если идешь на командный пункт, надо стучаться.

— О, простите, мы не знали, — сказала первая монашка, — я сестра Петронилла, а это моя младшая помощница сестра Ифигения. Мы из католической миссии Сакре-Кер, что на острове Мисима, а на Тагула мы прибыли, чтобы посмотреть участок для госпиталя.

— Теперь это уже неактуально, — заметил Бокасса, — ну, садитесь, не стойте в дверях.

Обе монашки прошмыгнули в командную рубку и быстро уселись в кресла, поплотнее завернувшись в одинаковые белые купальные

халаты (которые для них позаимствовал мичман Рглар по дороге, в разоренном мини-отеле). Они были похожи одна на другую: довольно крепко сложенные, с чуть овальными лицами, каштановыми волосами, чуть приподнятыми бровями, мягкими линиями подбородка, и вздернутыми носиками. По возрасту они тоже не сильно различались. Петронилла чуть старше 30 лет, а Ифигения немного моложе. Они были довольно симпатичные, эти монашки, и сержант Оехеаи (принесший кофе), посмотрел на них с нескрываемым сочувствием. С его точки зрения, симпатичная женщина может уйти в монастырь только под влиянием какого-то особо злостного колдовства. Впрочем, он ничего не сказал, а просто оставил кофе и вышел.

Флит-лейтенант разлил кофе в четыре армейские кружки, и предложил:

— Угощайтесь, дамы. Сахар вот, добавляйте по вкусу. А сливок, извините, нет.

— Спасибо вам мистер… — произнесла Петронилла и выразительно замолчала.

— …Бокасса, — ответил он, и сразу уточнил, — не волнуйтесь, у меня нет оригинальных кулинарных привычек, которыми славился мой однофамилец, император маленькой центральноафриканской страны.

— О, — подала голос Ифигения, — мы видим, мистер Бокасса, что вы добрый человек. Да простит господь ваши действия в Рамбусо-Харбор. Это было вынужденное убийство.

— Мы, — продолжила Петронилла, — благодарны вам за спасение, но мы хотим спросить: почему у вас на униформе эта эмблема, цветной пропеллер?

— Это флаг Конфедерации Меганезия-Гавайика, — сказал он, — вы на борту патрульного океанского катера Народного флота.

— Мы знаем, чей это флаг, — пояснила монашка, — но вы ведь не террористы Конвента?

— Мы не террористы, а солдаты Народного флота, как я вам только что доложил.

— Но… — она замялась, — …Народный флот Конвента это ведь и есть террористы.

Флит-лейтенант сделал глоток кофе и пожал плечами.

— Все зависит от точки зрения, мисс Петронилла. Кто вы по гражданству?

— Мы обе — гражданки Соединенного Королевства, из Уэльса.

— Отлично, — сказал он, — в таком случае, все очень просто. 250 лет назад движение за независимость Северной Америки от Соединенного Королевства рассматривалось в Лондоне, как террористическое. Потом точка зрения ваших политиков изменилась.

— Политика, — вздохнула Петронилла, — кругом политика. Ответьте: мы заложницы?

— Нет. Вы и туристы перейдете на любое подходящее судно, которое мы встретим.

Возникла пауза. Монашки сосредоточенно размешивали сахар в кофе, и пытались самостоятельно понять, что происходит. Первой отчаялась младшая — Ифигения.

— Простите, мистер Бокасса, но, если дело в политике, то не могли бы вы объяснить ситуацию,

в которой оказались мы и наша миссия на острове Мисима?

— Относительно миссии лучше знает мистер Татокиа, — сказал Бокасса.

— Да, я знаю, — подтвердил король Номуавау, — миссионеры успели сбежать, а потом эту миссию забрал Куа-Кили. Разграбил, наверное.

— Слава богу, они успели сбежать! — Ифигения перекрестилась, облегченно вздохнула, а потом спросила — Кто такой Куа-Кили?

— Он вождь, как бы, аборигенов Луизиады, — пояснил король, уже успевший за короткое время деятельности в качестве лейтенанта-коммандос Народного флота освоить многие креольские сленговые градации аналогии и достоверности, например, «как бы». Но для монашек подобные лексические конструкции были в новинку.

Петронилла удивленно моргнула несколько раз и медленно произнесла:

— Я три года в миссии на Мисиме, и часто ездила на Тагулу в Рамбусо-Харбор, но я там никогда не видела ничего похожего на тех бандитов. Население островов Луизиада это мирные деревенские меланезийцы или береговые папуасы, они малочисленны и очень добродушны. Среди контрактников на золотых рудниках есть неприятные люди, но не разбойники. Я не знаю, чей вождь этот Куа-Кили, но думаю, он сам и все его мерзкие подручные приехали с Большой Новой Гвинеи, где, много бандитов-рэсколменов.

Фуопалеле Татокиа слегка наклонил голову в знак частичного согласия.

— Я и сказал: Куа-Кили вождь, КАК БЫ, аборигенов Луизиады.

— Значит, — заключила Петронилла, — этот негодяй притворяется вождем аборигенов.

— При демократии всегда так, — авторитетно сообщил Фуопалеле, — я смотрел кино про Гитлера, он тоже притворялся вождем каких-то аборигенов-европейцев.

— Гитлер не был демократом! — возмутилась Ифигения.

— Извините, мисс, — вмешался Бокасса, — но Гитлер получил власть в 1933 году путем демократических выборов, и демократические правительства, включая британское, поддерживали Гитлера до 1938 года. Таковы данные истории.

— Незачем ворошить прошлое, — слегка смущенно произнесла Петронилла, — мы хотим разобраться в настоящем. Скажите, Бокасса, почему главарь банды в Рамбусо-Харбор… Как его звали?

— Гун-Банги, — напомнил флит-лейтенант.

Петронилла несколько раз кивнула.

— Да, Гун-Банги. Почему он смирился с тем, что вы расстреляли его людей, выслушивал ваши нотации, безропотно передал вам туристов и подогнал грузовик, чтобы вы могли отвезти нас в первобытную деревню, на причале которой был припаркован этот ваш океанский катер?

— Страх, — лаконично ответил Бокасса.

— Нет! — монашка покрутила головой, — Не только страх. Еще он знал, что вы босс. Не именно вы, а ваша организация, Конвент, или Народный флот.

— Отчасти вы правы, мисс. В данном раскладе вождь Куа-Кили занимает подчиненное положение.

— А этот страшный взрыв в горах? — спросила Ифигения, — Тот взрыв после которого в Рамбусо-Харбор сразу же начался мятеж. Что это было?

— Если вы смотрели на небо, то, наверное, сами догадались, — сказал он.