Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
— Это четверть миллиона баксов, если пересчитать по мировой цене фунта алюминия.
— Конвент печатает цветные денежные бумажки, как в Зимбабве? — спросил Теккерей.
— Нет, Радж, — сказал лейтенант Шелт, — как я понял, этот Конвент получает через флот заявки от своих граждан, и закупает для них на сумму компенсаций машины, корабли, самолеты, сборные коттеджи, в общем, все для хозяйства.
Капитан Теккерей почесал в затылке.
— Не понимаю, откуда у этого Конвента такая прорва денег?
— От нас, Радж. От тех миллиардов,
— Кто-то теряет, кто-то находит, — добавил Макфи.
— Подождите, парни, вы хотите сказать, что мы воюем, а они на этом наживают?
— Да, Радж, — подтвердил Шелт, — в этом-то и фокус. И Фил прав. Дело идет к тому, что Конвент выиграет войну, потому что дело ведь не в бомбах, а в деньгах. Когда наших финансовых воротил задолбит терять такие суммы, они надавят на кое-кого в верхах, в Капитолии, и проект будет закрыт, а мы поедем домой. По «LantONline» так, мельком сказали, что это будет сразу после 20 января, когда начнется президентство Дарлинга.
— Вот, дерьмо! А зачем тогда было начинать эту чертову миротворческую операцию?
— Так ты же сам сказал, Радж: у кого-то где-то нет ни мозгов, ни ответственности.
2 января. Середина дня. Токелау. Атолл Нукунону.
Сейчас было время сиесты, и местная публика, за чашкой чая, смотрела TV, и обсуждала тотальный разгром наемников на Киритимати, Тинтунге и Нгалеву прошлой ночью, а по центральной (и единственной) улице Нувила, шли двое: худощавый мексиканец лет 45, одетый в джинсовые шорты и жилетку, и мальчик года 4 в легком спортивном костюме. На голове у мальчика было сомбреро, а на лице мексиканца — широкие солнцезащитные очки. Эти двое подошли к яркому павильону пиццерии «Чиполлино» (похожему на огромный кристалл цветного кварца) и, толкнув стеклянные дверцы, шагнули внутрь.
— Симпатичное место, верно? — спросил джинсовый мексиканец у мальчика.
— Ну… — неуверенно отозвался тот.
— У нас есть детское меню, — сообщил официант — туземец, одетый в фирменную майку с изображением Чиполлино из мультика.
— Это радует, — ответил мексиканец, — мы сядем в том углу, а вы позовите босса, ладно?
— Менеджера зала? — уточнил парень.
— Нет, не менеджера, а босса.
Сицилиец дон Николо Чинкл, он же Дуче, кругленький, невысокий очень подвижный персонаж, одетый в снежно-белую рубашку и такие же снежно-белые свободные брюки, появился в зале через полчаса, когда мексиканец и мальчик уже перешли от пиццы к десерту и чаю.
— Здравствуй, друг Жерар. Я ждал тебя со вчерашнего дня.
— Здравствуй, друг Николо. Я бы приехал вчера, но дела задержали, — с этими словами,
мексиканец, встал из-за стола и, по старинному обычаю, трижды обнялся с хозяином пиццерии. А официант понимающе цокнул языком и, когда гость и босс устроились за столом, принес две рюмочки охлажденной граппы.
— Per la causa nostra (За наше дело), — произнес дон Чинкл.
— Per la causa nostra, — эхом повторил как бы мексиканец (известный в разных
Они выпили, и дон Чинкл подмигнул мальчику, заскучавшему над чашкой чая.
— Тебе надоело сидеть на месте, точно?
— Ну… — откликнулся тот.
— Конечно, тебе надоело, — продолжил сицилиец, — А скажи, ты смотришь «Котенка Свитчера»?
— Да, — оживился мальчик, — А откуда ты знаешь, что я смотрю?
— Я очень догадливый, вот в чем фокус! А ты смотрел сегодняшнюю серию? Ага! Не смотрел. Ну, сейчас мы попросим вот того парня, чтобы он включил тебе запись. Ты видишь, у нас вон там уголок с хорошим телеэкраном… Сагро! Наш юный друг не смотрел сегодня «Котенка Свитчера», ты понимаешь? А у нас тут разговор…
… Через минуту, мальчик был уже устроен в другом углу зала, в компании довольно внушительного парня средиземноморского типа, похожего на боксера среднего веса.
— Не беспокойся, друг Жерар, — сказал дон Чинкл, — у Сагро талант общаться с детьми.
— Это ценный талант, — ответил претор Октпо, — но с этим мальчиком особый случай.
— Хм… Особые случаи бывают разные.
— Да, друг Николо. Здесь случай такой: этот мальчик из авиагородка на Киритимати.
— Из того самого авиагородка? — уточнил сицилиец.
— Из того самого. Он был там во время артобстрела, и ни одной царапины.
— Хм… А его семья?
— Там, — негромко сказал Октпо и выразительно посмотрел вверх.
— Эх-эх… — Чинкл вздохнул, — Война страшная штука. Я уже знаю, что на Киритимати погибли многие из семьи Пенанори. Я знаю, что мэр Синклер Мастерс, и судья Помарэ Алинги, который, как говорят, тоже был из семьи Мастерс, погибли при бомбардировке атолла Уилимо. Я слышал: более ста человек из этой семьи погибли. Мы снова теряем друзей. Ты уверен, что Конвент ведет войну в правильном направлении?
— Друг Николо, — ответил Октпо, — я уверен в этом сейчас больше, чем два дня назад. Я уверен, что мы прошли точку перелома. Враг применил все средства террора, которые способен был применить с учетом своих технических и политических лимитов. Он как плохой картежник, использовал все козыри в начале игры, и теперь у него на руках ни одной сильной карты. Еще пара кругов, и он вылетит, оставив на столе все деньги.
Сицилиец подвигал над столом своей пухлой ладонью, и заметил:
— Утром янки высадили десант на Гуадалканал, на Реннел, и на Рифы Неизбежности.
— Да, — Октпо кивнул, — это то, чего ждал проконсул Визард Оз. Теперь янки в ловушке. Теперь логика этой войны с каждым шагом будет затягивать американских оффи все глубже в трясину. Теперь нам надо продолжать то, что мы начали, и мы выиграем тот новый мир, которого мы хотим. Мир, в котором будут жить твои дети, мои дети, дети Мастерсов, дочка Лестаты Пенанори, и вот этот мальчик.
— Этот мальчик… — дон Чинкл бросил взгляд в сторону уголка с экраном, — …Ты же не случайно привез его именно сюда, друг Жерар.