Мауи и Пеле держащие мир
Шрифт:
Именно тут, в секторе плотного заселения была наиболее заметна пропасть в материальном благосостоянии между туземцами (не только полинезийцами, а вообще дореволюционными гражданами Островов Кука), и «нео-незийцами», победителями Зимней войны за Хартию. У первых (которые и до революции жили небогато, хотя не бедствовали) исчез единственный реальный источник средств: туризм. А у вторых появилась прорва средств. Судя по первым впечатлениям, каждый незийский резервист имел, как минимум, легкий самолет, плюс яхту-катамаран, плюс свой причал на «гребенке» пирсов. Но собственный дом для этих
Вот об этих и о других странностях Джоан решила поговорить с кем-нибудь из соседей по «школьному кварталу». Найти собеседника оказалось несложно: некий мужчина, туземец, примерно ее ровесник, завершив подстригать кусты у входа в соседний дом, сел на бревно (заменявшее дворовую скамейку), и стал раскуривать сигару. Джоан подошла и…
— Извините, я не помешаю?
— О, конечно нет, мисс…
— …Просто Джоан, — договорила она, протягивая ему руку.
— Просто, Витока, — ответил он, пожав ей руку и похлопав по бревну, — присаживайтесь.
— Спасибо, Витока, — она устроилась поудобнее, и достала из пакета две бутылки пива, — вы составите мне компанию?
— Почему бы и нет, — он грустно улыбнулся, — раньше я во дворе не курил и не пил пиво. Вы понимаете: дурной пример школьникам…
— Вы учитель? — спросила Джоан.
— Вообще-то, я замдиректора школы. И учитель, конечно, тоже. А вы?
— Я археолог из США, хотя, если честно, то я просто менеджер от науки. Возможно, вы уже слышали: здесь создается центр исследования полинезийской античности.
— А-а, значит, это вы купили коттедж 4B.
— Да, — она сделала глоток пива, — и, я хотела бы посоветоваться с вами насчет планировки экспедиционного офиса, и как договориться вот с теми рабочими.
Она показала рукой в сторону футбольной площадки, где азартно гоняли мячик молодые китайцы и туземные тинэйджеры.
— Я понимаю, — произнес Витока, отложил сигару, и тоже глотнул пива, — сейчас миру стала интересна полинезийская античность. Но я думаю, что предмет интереса не та античность, которая была на самом деле, а та, под флагом которой пришли новые «хозяева жизни». Так называл их бедняга Паттис, который преподавал историю. Теперь нет предмета «история». Вообще, от старой программы мало что осталось. Теперь предметы такие: коммуникация, навигация, бионика, физхимия и механика. Вот такая пентаграмма… Хотя, зачем я вам это рассказываю? Вы ведь спрашивали, как получше перестроить коттедж.
— Честное слово, Витока, все это очень интересно! Если только вы не опасаетесь чего то…
Замдиректора школы сделал отрицающий жест, будто перечеркнул что-то ладонью.
— Нет, чего мне опасаться? Я читал Хартию. Никого нельзя наказать за мнение. Вы можете говорить что угодно частным образом. Запрещено только агитировать
— Наверное, не просто так оно привязалось, — предположила Джоан.
— Не просто так, — согласился он, — знаете, я люблю литературную классику. Странно для преподавателя физики. Правда, теперь я преподаю физхимию, и механику, а в механику по новой программе входит математика, и даже экономика. Но литература… И все таки, мне нравится Моэм, Акутагава, Бальзак… О «хозяевах жизни» понятнее всего пишет Бальзак, наверное. У него показан принцип: деньги дают власть, а власть самих денег — абсолютна. Деньги, это единственная достойная цель в жизни, это бог, это мера всех вещей.
— Кажется, — произнесла Джоан Смит, с трудом вспоминая обще-гуманитарную часть своего образования, — кто-то из античных философов утверждал, что человек, это мера всех вещей.
— Да, Джоан. Это из Протагора. «Человек — мера всех вещей: существующих — в том, что они существуют, и несуществующих — в том, что они не существуют». Я никогда не думал, что реализация этих слов на практике может выглядеть так страшно.
Спецагент Смит, была удивлена таким поворотом диалога, но пока не стала реагировать на загадочную фразу о реализации на практике, и лишь призналась:
— Я помнила только первую половину этого афоризма.
— Странно, — произнес Витока, — большинство образованных людей запоминают в афоризмах только начало. А ведь смысл афоризму придает именно заключение. Но, разрешите, я буду объяснять по порядку, не прыгая через ступеньки. Я начал с «хозяев жизни» в мире денег. Наверное, уже лет двести считается, что это весь человеческий мир, кроме тех затерянных первобытных племен, что обитают в неисследованных дебрях Амазонки. Не так ли?
— Наверное, так, — осторожно согласилась Джоан Смит.
— …А теперь, — продолжил замдиректора школы, — ответьте, что такое деньги в простейшем, физическом смысле, доступном в ощущениях?
— Э… — протянула она, — …Раз вы вспомнили про затерянные племена, то, наверное, в таком простейшем смысле, деньги, это листочки бумаги или кружочки металла с картинками, или карточки из пластика, тоже со значками, в смысле, кредитные карточки.
— Именно так, — Витока кивнул, — теперь вспомним Протагора, и попробуем по его афоризму определить с помощью человеческой меры: существуют ли деньги, как нечто большее, чем листочки бумаги, кусочки металла, и карточки из пластика?
— Вероятно, — начала Джоан, стараясь нащупать мысль собеседника, — они существуют в том смысле, что люди доверяют той или иной валюте, в которой объявлен номинал денег.
Витока кивнул, и сделал глоток пива, перед тем как продолжить.
— Сейчас, Джоан, вы произнесли главное слово: «номинал». Нечто нарицательное, никак не соответствующее физике, и принимаемое на веру. И это касается не только денег. В нашей цивилизации номинально все. Общественный и семейный статус, право, мораль, бог… Это крайне серьезно! Цивилизация, как король в сказке Андерсена, физически голая. И только привычная вера заставляет нас думать, что она облачена в мантию из золота и самоцветов. Помните, что произошло в сказке, когда уличный мальчишка крикнул: «король голый»?