Мавзолей для братка
Шрифт:
– А что это за сопр… сопро?.. – встрепенулся Оран-Тог. – Мат.
– Да так, – попытался увильнуть Дорофеев, и сам слабо помнящий сию премудрость, сданную в свое время кое-как и далеко не с первого раза. – Поговорка такая. Сопромат, мол, сдал – жениться можно.
– Но ты же женат! – Инженер хотел кивнуть, но лишь пьяно качнулся в сторону хлопотливой Ромки, которая носилась из кухни в комнату и обратно с такой скоростью, будто у нее в интересном месте был вставлен моторчик, как у Карлсона. – Значит, знаешь. Расскажи!
Подобная
– Ну, ты даешь… Сравнил тоже… Я и не помню ничего…
– Р-раскажи!
– Ну, как знаешь… Понимаешь, если взять палку и закрепить концы…
Постепенно увлекаясь, Сергей принялся карябать на деревянной столешнице острием бронзового ножа полузабытые эпюры…
– Ну вот, а ты говорил…
Харон потер ладони и похлопал по рыжеватой грани массивного блока, одного из сотен, великанской ступенькой выдающегося из кладки огромного сооружения. Пирамида поднялась уже на десяток метров от основания и, поскольку приходилось заливать уже гораздо меньшую поверхность, росла все стремительнее.
– Но она же не белокаменная, – угрюмо возразил Такетх. – Отклонения от проектов, знаешь ли, не приветствуются. Сам поймешь, когда на дыбу подвесят…
– Ах, тебе белокаменную подавай! – Афанасий, победно улыбаясь, потащил его за рукав на другую сторону пирамиды, обращенную к югу. – Смотри!
Бригада умелых каменщиков осторожно извлекала из форм небольшие сероватые блоки и устанавливала их на ступени песчаного цвета. Там, где свежая облицовка просохла на солнце, ровная гладкая поверхность, скрывающая под собой грубые плиты основной кладки, нестерпимо сверкала сахарной белизной, отражая лучи щедрого светила.
– Как тебе? – Дьяк просто лучился довольством, словно это он лично, а вовсе не тысячи работяг возвели здание, уже подавляющее своими размерами. – Когда всю покроют – на сто верст отовсюду видна будет! А на верх золотую маковку с крестом наденем…
– Сам придумал? – не скрывая неприязни, спросил надсмотрщик. – Или подсказал кто?
– Конечно! – соврал, не задумываясь, Харюков. – Чтобы все как у наших, русских, храмов было!
«Пригрел змею на груди! – кипело внутри у строителя. – Вот что значит вовремя подсуетиться! Какой-то гнус, прыщ на ровном месте, а гляди ж ты: всю славу под себя подгребает… А мне что?»
– Не боись! – будто подслушал его затаенные мысли торжествующий Афанасий. – И тебе достанется! Мне много не надо… Знаешь, как надоело на побегушках бегать? Зато теперь я величайшим строителем буду! Главным строителем!
Он приосанился, выпятил цыплячью грудь и замер, словно памятник самому себе.
– Одно жалко: секрета своего камня рукодельного хитрый кудесник не выдает, – омрачился на минуту харон. – Но я что-нибудь придумаю.
– Ага, придумай, – поддакнул Такетх. – Только чертежи тоже научись чертить, господин Будущий Главный Строитель. А то повелят еще что-нибудь построить,
– А-а! Ерунда! – Беспечный взмах рукой. – С бумаг и копии сделать недолго…
– С бумаг – да, недолго… Да вот мозги чужие себе в башку не вставишь.
– Зачем вставлять? Мозги и купить можно.
27
Никогда не доверяй женщине.
Все внешне было таким же, как и в прошлый раз: темная ночь, звон цикад и слитный лягушачий хор, далекий плеск в Ниле и шорох листвы. И точно так же возвышался неразличимый, только угадывающийся в темноте, храм.
– Чего ждем? – занервничал Кот, жениховский запал которого испарялся не по дням, а по часам. – Притащили меня, чуть ли не силком, черт-те куда, а теперь еще жилы тянете?
Действительно, тянуть было совсем не с руки.
Жора, как и в прошлый раз, звякнул кольцом о бронзовую дверь…
Только жрица появилась не спустя какое-то время, а тут же, словно сидела и ждала.
– Куда вы запропастились? – напустилась жен… кошка на Арталетова, забыв о своей отрепетированной вальяжности. – Мы тут ждем-ждем, а вы… За смертью вас посылать!
– Разве мы долго? – наивно спросил он, стараясь не выдать волнения.
– Долго? – взвилась жрица. – Да уже второй месяц пошел с тех пор, как вы пропали! Разве можно так бессовестно обманывать?! Где он?
Георгий яростно оглянулся на втянувшего голову в плечи Горенштейна, готовый утопить того в канале, и будь что будет – пусть выясняет, крокодилы там плещутся или безобидные рыбки.
«Второй месяц! Наверняка Серега… Нет, будем надеяться на лучшее…»
– Вы поставили перед нами не самую простую задачу, мадам…
– Мадемуазель!
– Пардон, мадемуазель… Однако видите, что нам удалось избавиться от вора, – он повел рукой на сгрудившихся в отдалении спутников, демонстрируя отсутствие Нестаха, – и теперь ваши драгоценные покойники могут быть спокойны за свое добро.
– Я рада… – Кошка просто кипела. – Хотя откуда мне знать: может быть, тот длинный вор почище прежнего…
– Мадемуазель! – вскинулся Леплайсан, слух имевший почище кошачьего. – Я привык почтительно относиться к дамам, но…
– Успокойтесь, Людовик, – шикнул на него Жора. – Дама оговорилась.
– Но вам удалось разыскать кота? – Кошку, похоже, ничто остальное не занимало. – Он такой, как мы требовали? Он красив? Он умен? ГДЕ ОН?!!
Глаза жрицы горели таким пламенем, что Арталетов решил больше не испытывать страстную жен… кош… А какая, спрашивается, разница? Все особы слабого пола в данной ситуации одинаковы, и нет разницы – носят они кринолины, деловые костюмы или природную шерсть с начесом.
– Он… Он с нами, госпожа.
– Давайте же его сюда!!
– Охотно, но…