Маяк Хааргад
Шрифт:
Он осмелился распахнуть дверь, хотя обычаи этого места не позволяли ему подобных действий. С кухни донесся омерзительный запах паленого мяса…
Вдруг проход ему загородила хозяйка таверны. Она ничего не сказала, однако настороженный вид ее и выражение лица, начисто лишенное прежней почтительности, ясно показывали: есть двери, навсегда закрытые для гостей. Растерявшись, он отступил на шаг и сдавленно произнес:
– Я видел здесь… мою старую знакомую… и… кажется… она вышла из зала… сюда…
– Скорее всего, вам показалось, благородный господин Иосиф. Посетителям не след заглядывать
Он погладил подбородок и отступил еще на один шаг в нерешительности. «Возможно, мне и впрямь привиделось? Отчего я уверен в обратном? Это ведь город, чуждый Срединному миру, и некоторые странные вещи могут здесь…»
На столе, за которым только что сидела Эльхона, – а теперь гость таверны совершенно уверился в ее недавнем присутствии – лежала брошь в форме буквы «рэш». Он схватил заколку, невольно отыскивая в ее материальности опору своим чувствам. Вещица не успела забыть тепло живого тела.
– Я не ошибаюсь. Она была здесь, и в этом нет никаких сомнений!
– Благородный господин Иосиф! Боюсь, я не могу вам позволить зайти сюда.
Тут он перестал слышать хозяйку: во всем заведении как будто притушили громкость, и лишь один голос оставался доступным его слуху: тот, который зазвучал в его голове, призывая покинуть провинцию Багнадоф.
– Иосиф! Иосиф Резник! Тебе пора! Спеши! Не в твоей воле задержаться здесь! Иосиф! Иосиф Резник! Тебе пора…
Неведомое, но могущественное существо холодно и бесстрастно напоминало ему о повиновении.
Гость колебался недолго. Каждый, кто не принадлежал городу на веки вечные, каждый, кто не был тут своим, впитывал правила поведения с первым же визитом. Дурной нрав могли простить, но неповиновение – никогда. Ни разу он не пытался оспорить мысленные приказы; его право находиться здесь было слишком шатким для этого, в то время как право хозяев Самата обращаться с ним так, как им заблагорассудится, неоспоримо. Гостю хотелось отшвырнуть собеседницу, ударить ее, или, на худой конец, оттеснив плечом, убрать с дороги. Но повеления извне он испугался. Эльхона… он еще вернется за ней. А пока следует сохранить жизнь и свободу.
Способность слышать вернулась к нему.
– …считали вас благовоспитанным…
– Хорошо! Извините меня. Напрасно я поддался волнению.
На лице у хозяйки появилось нечто, напоминающее улыбку, – настолько, насколько показания, выбитые под пыткой, напоминают правду.
– Вот и славно. Мы всегда рады вам, благородный господин Иосиф. Если пожелаете вновь побаловаться нашим шоколадом, отведать винца и спокойно посидеть в нашем заведении, примем вас честь по чести.
Гость почел за благо расплатиться и вежливо попрощаться. Содержательница таверны была само дружелюбие. Но его скудных познаний в тайной науке оказалось достаточно, чтобы уловить эманации ее истинного настроения, а в них почувствовать и ее истинную сущность. Создание сильное и свирепое изготовилось рвать его плоть, но законы города запрещали это; опасной гадине приходилось напрягать волю, дабы сдержаться; если бы он совершил
– Иосиф! Что же ты медлишь? – вопрошал голос.
И он заторопился, сообразив: «За промедление меня накажут столь же сурово, как и за неповиновение».
У выхода из таверны его ждала лодка. Во время обычных прогулок по Самату не так-то просто найти лодочника, готового услужить. Чаще всего они заняты или просто не хотят сажать в свои посудины чужаков – людей. Но когда голос Силы велит гостю без задержки оставить город, лодка отыскивается моментально.
На веслах сидел некто почти человеческой природы. К людскому роду его мешало отнести обилие голов на плечах. Одна из всей грозди открыла маленький ротик и пискнула:
– Куда?
– Канал Юной Воды, Портал Чужих Снов рядом с маяком Хааргад.
– Это место мне знакомо.
За всю дорогу между ними не было сказано ни единого слова.
Из воспоминаний о движении к Порталу большую часть вырезали чьи-то аккуратные, но безжалостные ножницы.
Кровь каналов обрела ртутный оттенок. Она бежала мимо бортов лодки с немыслимой скоростью. Прекрасные особняки как будто исчезли с его пути или, быть может, просто слились в две свинцово-серые стены – справа и слева. Вот площадь Серебряных Слез… а вот уже канал Собачьих Глаз… набережная Негромкого Эха… протока Таможенных Фортеций… а куда подевалась водяная галерея Купеческих Палаццо… а где перекресток Оловянного Ясеня и Говорящих Парусов? Кажется, даже каменные глыбы набережных потекли…
В затылок Иосифу бил знойный ветер. Не мучил, но тревожил. Самат всегда подталкивает тех, кто покидает его. Словно с гранитных губ вечного города срывается фраза: «Мое терпение на исходе». Самат вежлив с гостями, пока не приходит время прощания. В этот момент он суровеет.
– Канал Юной Воды, благородный господин.
Как же так! Куда подевался изысканный шпиль маяка? Невозможно проскочить мимо него, не заметив его.
Гость Самата обернулся.
О нет, он все-таки ухитрился пропустить Хааргад! Правда, верхние яруса маяка застелены были туманом. Но, скорее, Эльхона оттеснила образ маяка: иногда женщина способна побороть башню, сколь бы прекрасной ни была последняя…
– Благодарю тебя, – ответил Иосиф лодочнику и бросил серебряную монетку на дно посудины. У людей в провинции Багнадоф есть одна привилегия по сравнению с иными существами: гости могут и смеют унижать хозяев безнаказанно. Разумеется, если при этом соблюдаются определенные правила.
Каббалист и маг Иосиф Резник покидал провинцию Багнадоф со смешанными чувствами. С одной стороны, он упустил Эльхону. С другой стороны, их встреча вряд ли была случайной: стремление отыскать эфирную женщину, пользуясь сверхъестественными способностями, когда-то завело его в призрачный город Самат, не принеся очевидного результата; но как знать, не отыскал ли он окольную дорогу к Эльхоне? И не все ли равно, каким путем прийти к своему любимому имуществу – прямым или извилистым? Гость Самата питал надежду вновь встретиться с ней во время очередного визита. А через день это произойдет, через месяц или через год – уж как получится…