Маяк на Омаровых рифах

Крюс Джеймс

Водяной подумал-подумал и пробурчал:

— Мне и ту, и другую охота послушать. Только вот лодка…

— Да подождет твоя лодка! — с жаром перебил его Иоганн. И, вынув изо рта трубку, запел песенку…

Песенка про разбойника

Я шел однажды… Вот так-так, Вот так-так, Вот так-так, Шел ночью сквозь кромешный мрак У-ху-ху!

И вдруг навстречу… Вот

такой, Вот такой, Вот такой, Лесной разбойник злой-презлой. У-ху-ху!

Ко мне рванулся… И в упор, И в упор, И в упор Разбойничий нацелил взор. У-ху-ху!

Дрожа от страха, Все же смог, Все же смог, Все же смог Я вынуть толстый кошелек. О! О! О! Разбойник тут же… Вот нахал! Вот нахал! Вот нахал! Аж десять грошей отсчитал. А! А! А!

Знать, был разбойник… Вот так-так, Вот так-так, Вот так-так, Разбойник был совсем бедняк. Ха! Ха! Ха!

Водяной рассмеялся:

— Славная песенка. Только слушателя водят за нос!

— Вот и хорошо, — отозвался старик.

— А песня про карнавал, она и правда про карнавал? — решил на всякий случай уточнить водяной.

— Ну конечно! — поспешно вскричал Иоганн. Старика беспокоили кровожадные взгляды, которые Морешлёп бросал на далекую лодку. Он откашлялся, словно певец на сцене, и, чтоб еще чуть-чуть потянуть время, запел песенку…

Песенка про рыбий карнавал

Морское дно — огромный зал, Где музыка играет, Один веселый карнавал В другой перетекает…

Кто бьет хвостом, кто в рог трубит, Кто кружится в бурунах. И на своих усищах кит Играет, как на струнах.

А рыбий хор не ест, не пьет, А третьи сутки кряду По-итальянски там поет Ночную серенаду.

Оркестр кошачих трубачей Ноктюрн играет новый, Еще приятней для ушей Тромбон морской коровы. И песенку она поет: «Жил-был

пингвин на льдине И все мечтал, что поплывет Он по небесной сини».

И ржет вовсю морской конек На рифовом коралле… Прекрасный выдался денек На рыбьем карнавале!

А тот, кто мой рассказ отверг — Не верю, мол, такому,— Со мною в будущий четверг Пусть едет в Оклахому.

В аквариуме там живут Коты зимой и летом, Они уж точно не соврут, Когда споют об этом.

Они всерьез расскажут вам, Как в карнавальном звоне Акула целый вечер там Играла на тромбоне.

Выслушав песенку, водяной оживился:

— Я, кажется, знаю одну такую акулу, которая на тромбоне играет! Или это все выдумки?

— Выдумки или нет — главное, чтобы песенка пелась! — дипломатично заметил смотритель.

Пока они вели свои разговоры, к маяку подлетела чайка. Села на решетку балкончика и прокричала:

— Привет, Морешлёп!

— Привет, Александра! — пробурчал водяной.

Александра, только что побывавшая в лодке, разинула было клюв для доклада о самочувствии тетушки, как вдруг заметила, что смотритель делает за спиной водяного какие-то знаки и прижимает палец к губам. Он изображал перевернутую лодку и показывал на водяного.

Александра, птица понятливая, мигом смекнула, в чем дело. И тут же придумала, как помешать беде. Перегнувшись через решетку, она вытаращила глаза и крикнула:

— Вот это да!

— Что такое? — с любопытством спросил Морешлёп. — Что там?

— Вот так омар! — верещала чайка. — Вот так громадина! Он вползает в подвал! Вот он уже заполз!

— А сколько он весит? — облизнулся Морешлёп.

— Килограммов пятнадцать, не меньше! — крикнула Александра.

— Пятнадцать… — застонал Морешлёп. — Такого большого я никогда еще не встречал! Уступишь мне его, старина, если я его поймаю?

— Так и быть, — кивнул Иоганн. — В виде исключения!

— Пятнадцать кило! — восхищенно повторял водяной. — У меня уже слюнки текут!

Морешлёп грузно перевалился через решетку и во всю прыть зашлепал по приставной лестнице вниз. Иоганн спустился за ним: он понял, что чайка подстроила западню. И точно! Проковыляв в подвал, Морешлёп никакого омара не обнаружил. Пошарил слева, пошарил справа — омара не видно. Только тяжелая железная дверь вдруг бац — и захлопнулась; в замке лязгнул ключ.

— Эй, вы зачем меня заперли? — завопил водяной.

— Иначе никак! — крикнул из-за двери смотритель. — Старушка в лодке — мой друг. Не могу допустить, чтоб ты ее утопил.

— Если она твой друг, — захныкал Морешлёп, — то я не буду. Клянусь! Выпустите меня!

— Клянись не клянись, — крикнула Александра, — но пока лодка не приплывет, сидеть тебе под замком!

И тут вдруг Морешлёп смутился.

— А может, и правильно вы меня заперли, — пробурчал он. — На воле я бы не удержался — точно перевернул бы лодчонку! Такой уж у меня характер. Но войдите же и в мое положение: как я буду сидеть тут один-одинешенек в темноте? Хоть расскажите что-нибудь интересненькое…