Маяк
Шрифт:
Авери была в предобморочном состоянии, связанная и перепуганная. Пока Джимми вызывал Бэнкса по рации и Скорую по мобильному телефону, Адамс развязала руки и ноги Руфь, и пыталась оказать ей первую медицинскую помощь. Пуля прошла навылет через плечо.
– Я не чувствую руки, – пролепетала Руфь. – Не чувствую. Что со мной? Адамс…
– Все хорошо, – улыбнулась Адамс, хотя улыбаться было нечему. – Жить будешь. Давай-ка наложим жгут. Джимми, где, черт возьми, Скорая?!
– Уже в пути. Руфь, ты что-нибудь помнишь о том, что сделать случилось?
– Сапато и Примм удрали через окно в кухне.
– Не волнуйся, Руфь. Я заберу его, – заверил ее Джимми.
– Что еще за дневник? – насторожилась Адамс, наложив, наконец, жгут чтобы остановить кровь.
– Долгая история, – улыбнулся уголком губ Джимми. – Когда все соберемся вместе, расскажу. А сейчас, дождись Скорой.
– Джимми! Не ходи туда один, слышишь? Подожди! Джимми…
– Что за дневник такой?! – повернулась она к Руфь. – Может пояснишь?
– Зачем мы сюда пришли, Спайк? Нам надо до двух часов убрать территорию кафе, иначе Пит нам не заплатит. Маяк все равно закрыт. А ремонтные работы я не мастер производить, – ныл Закари, осматривая кирпичную кладку вокруг маяка. – Зачем мы здесь?
– Тихо! – шепнул Спайк, прислушиваясь.
Где-то за стеной маяка, в самом помещении происходила возня. Спайк пришел сюда отказаться от дальнейшей работы с Уайтом. Он хотел уехать и начать все заново, в новом городе, с новой жизнью. Ему надоело быть на побегушках у шерифа, когда он сам хотел быть шерифом. А что, он бы смог?
Неожиданно перед ним появился Уайт.
– Твою мать! – выругался он. – Едва тебя не пристрелил. Какого черта ты его притащил? – кивнул Кейси на Закари, который вообще не понимал, что происходит. – Пули трофейной захотелось?
– Он знает, где золото, знает, где зарыты сокровища пиратские. Нам не нужно никакой схемы, дневников и прочего. Он нас проведет, – шептал Спайк, поглядывая на растерянного Закари. – Никаких больше планов, убийств и подстав. Забираем деньги и уезжаем к черту от сюда.
Уайт недоверчиво хохотнул.
– Да он уже дурак. У него ума нет.
– Тем лучше для нас. Решайся, иначе за этим сундуком с сокровищами придут другие искатели приключений и тогда… – Спайк сделал характерный жест.
– Эй! Кто здесь? – позвал Примм.
Ему показалось, что он услышал знакомые голоса, но видимо утро, проведенное на солнцепеке, надавало по голове. Вот и мерещилось разное; звуки, голоса, шорохи.
Прими открыл дверь маяка и вошел внутрь. Он был уверен, что под полом есть ходы, а в этих ходах где-то лежит дневник, тот самый, что нужно уничтожить, ибо в нем слишком много ненужной информации.
– Ты должен убрать его, – сказал Уайт Спайку. – Живо!
– Нет. Он не помешает нам.
– Это не просьба.
Спайк почувствовал, как в его живот уперлось дуло револьвера шерифа.
– Мистер Примм? Мисс Авери? Вы дома?! – раздался еще один, совсем молодой голос с другой стороны маяка.
– Это еще кто? – насторожился Уайт и Спайк сглотнул, чувствуя, что револьвер упиравшийся ему в живот может выстрелить в любую минуту.
В это время Примм в маяке, решил подключить освещение получше. Он открыл электрический щиток, повернув там выключатель и в это время прогремел мощный взрыв…
====== 25. Маяк. ======
Такого количества машин не было возле маяка никогда. Помимо полицейских и Скорых, было еще парочка частных машин и даже ФБР. Взрыв был слышен даже в соседнем Кэмпбелл-Ривер, от маяка не осталось ничего, кроме развалин.
– Детектив Вилантич, сэр, какого черта у вас здесь произошло? – пытался поговорить с Луко Вилантичем Мэнли.
Однако его быстро вывели с места взрыва. Почти весь город был оцеплен констеблями и полицией.
– Как там Джейк Уилсон? – спросил Вилантич Гури.
– Еще в критическом. Плохи дела. А тут что?
– Три трупа, двое в тяжелом состоянии, среди них Оливер Примм. Думаешь он и начинил маяк взрывчаткой?
Гури сомневался в этом. Но он не сомневался в другом, Катрин Сапато все еще на свободе. Скорее всего она заявится к Миддлтону, они соберут вещи и поминай как звали.
– Маяк взорвали, трое погибших! – влетела без стука в палату ФлорМед Джоди.
Все, кто сидел у койки Руфь, повскакивали со своих мест. Сама Руфь даже не знала, что на это сказать толкового. За последние двадцать четыре часа она узнала, что Катрин Сапато не ее мать, соответственно и отец может быть жив. Оказалось, что дедушка все знал, но не спешил сообщать об этом Руфь и видимо уже никогда это не сделает. И о том, что этот чертов дневник, который они с Джимми достали с подвала маяка, очень вовремя достали, нужен зачем-то Примму, который даже не озаботился о том, все ли будет в порядке с самой Руфь. А сейчас от маяка и вовсе ничего не осталось…
– Джимми!!! – с ужасом вскрикнула Руфь, закрывая рот рукой.
Адамс взглянула на Сэнди, Джоди и Саймона поочередно. Они все тоже были в шоке. Маяк был редкой достопримечательностью. Терри нужно было попасть на место преступления, но она не хотела оставлять Руфь одну, в таком состоянии.
– Адамс, найди Джимми. Дневник не должен пропасть. В нем – всё.
Оставив Джоди и наказав охранникам, чтобы они четко охраняли Руфь, пока не приедет Фред Бэнкс, Адамс помчалась на место обрушения маяка. Она совершенно забыла о своем журналистском расследовании и о том, что должна была сообщаться о себе начальству. Все эти события, которые частоколом прошлись по городу, просто не оставляли времени, чтобы сесть и позвонить в Ванкувер. Пока Адамс добиралась до маяка и пыталась проехать сквозь полицейские посты, нашпигованные агентами ФБР и поисковыми собаками, она подозревала, что начальство может послать сюда кого-нибудь, что тоже на руку ей не играло, но по правилам газеты, в которой она работала, так и должно было быть. Если журналист не дает о себе знать какое-то время, ориентировочно это две недели, посылается так называемый парламентер, человек, который должен выяснить, что произошло с журналистом или репортером. Терри проклинала иногда эту работу, за то, что в ней каждый шаг отслеживался. Но часто это спасало журналистам жизни.