Маяковский без глянца
Шрифт:
Большого роста и при этом очень складный, с широкими, уверенными движениями, хорошо посаженной круглой головой и внимательным взглядом золотисто-карих глаз, он вдруг улыбался как-то очень молодо и по-мальчишески застенчиво, и от этой улыбки у его собеседника сразу исчезала всякая скованность при общении с ним.
Юрий Карлович Олеша:
Глаза у него были несравненные – большие, черные, с таким взглядом, который, когда мы встречались с ним, казалось, только и составляет единственное, что есть в данную минуту в мире. Ничего,
Корнелий Люцианович Зелинский (1896–1970), критик, литературовед, мемуарист, входил в группу конструктивистов. Знакомый В. Маяковского:
Все в нем большое: рост, ручищи, ножищи. Голова, остриженная под машинку, и глаза – такие выпуклые и пристальные, словно он вбирает в себя, когда вглядывается. <…> И лицо бугристое, брови, нос, подбородок.
Владимир Николаевич Яхонтов (1899–1945), российский артист эстрады. Мастер художественного слова. Выступал с 1922 г.:
Я заметил, что у него перегоревший от курения рот. Я встретился с глазами, способными смотреть длинно, с бескрайним глубоким горизонтом, обещающим новые, неоткрытые земли.
Иван Васильевич Грузинов (1893–1942), поэт, мемуарист. Член «Ордена имажинистов»:
В его пронизывающих карих глазах, смотревших почти всегда чуть-чуть исподлобья, чувствовалась большая внутренняя сила.
Его глаза отличались вот какой особенностью: каждый раз, когда их обладатель бросал на вас свой взор, вы ощущали удар, похожий на чисто физическое прикосновение. Поэт отводил от вас взгляд, снова устремлял его на вас – и вы снова получали удар почти такой же силы. И так без конца.
Василий Абгарович Катанян (1902–1980), приятель и биограф В. Маяковского, с 1937 г. – гражданский муж Л. Ю. Брик:
Бритая голова, очень внимательные умные глаза. Галстук бабочкой. Общее впечатление от всего облика – величественное ощущение силы и чистоты. <…>
Худые скулы, красивый сухой лоб, серьезно выраженные надбровья, неразглаживаемая складка между бровями, – худая вся верхняя половина лица и большие щеки и челюсть, которая неожиданно из доброй и мягкой умела становиться сильной и тяжелой.
Петр Васильевич Незнамов (1889–1941), поэт. В 1920–1921 гг. в Чите принимал участие в организации и проведении вечеров и диспутов, посвященных творчеству Маяковского. После переезда в Москву вошел в литературную группу ЛЕФ, был секретарем редактируемого В. Маяковским журнала «ЛЕФ»:
Маяковский тогда ходил остриженный под машинку – высокий, складный человек, хорошо оборудованный для ходьбы, красивый и прочный, выносливый, как думалось мне, на много десятилетий вперед. В каком он был костюме – не помню, но казался вросшим в него, и костюм был рад служить этому
Ничего от «тигра», на чем настаивал Бурлюк, в нем не было, скорей что-то «медвежатное», если принять в расчет всем известную элегантную «неуклюжесть» его.
Тем не менее жест его был свободен и размашист, движение не связано; большие руки всегда находили работу; «снарядами», на которых он упражнял свою силу и гибкость своих пальцев, были: то стакан с чаем, то папироса, то длинная металлическая цепочка, наматываемая и разматываемая, то карты.
Иван Васильевич Грузинов:
У Маяковского скромный, но чистый костюм. Полное отсутствие суетливости. Размеренный и спокойный ритм движений.
Елена Владимировна Семенова (1898–1983), художник-конструктор, входила в ЛЕФ:
Ни Маяковский, ни Брик никогда не носили «прозодежды». Предпочитали добротные костюмы, вязаные джемперы спортивного типа, рубашки с очередными модными галстуками. Думается, что здесь было влияние Лили Юрьевны, предпочитавшей обычную современную одежду.
Галина Дмитриевна Катанян:
Одевался он элегантно. Все вещи его – начиная с костюма и кончая паркеровской ручкой и бумагой для писем – были дорогими и добротными.
Лев Осипович Равич (1909–1957), поэт и очеркист:
В верхнем кармане пиджака вдета часовая цепочка из витой кожи.
Валентин Петрович Катаев (1897–1986), писатель, драматург, мемуарист. Знакомый В. Маяковского:
Взвинченный, веселый, изысканно вежливый, сверкающий всеми красками своего неповторимого юмора, Маяковский в парижском пуловере, с узким ремешком карманных часов на лацкане пиджака – было сверхмодно носить часы в нагрудном карманчике пиджака, – с наголо остриженной головой – гигиенично, современно, конструктивно, а также потому, что: «Причесываться? На время не стоит труда, а вечно причесанным быть невозможно!»
Лев Александрович Гринкруг (1889–1987), кинематографист, близкий друг В. Маяковского, Бриков и Эльзы Триоле:
Всегда аккуратно, чисто одетый, всегда в безукоризненно «свежевымытой» сорочке, выутюженном костюме, всегда чисто выбритый, Маяковский никогда ни при каких обстоятельствах, ни дома, ни тем более вне дома, не распускался и не позволял себе никакой вольности в своем внешнем виде.
Александр Вильямович Февральский (1901–1984), театровед, мемуарист:
Живя на Мясницкой, рядом с главным почтамтом, я часто встречал на этой улице Маяковского: летом – в пиджаке и кепке, зимой – в короткой куртке и плоской шапке. Сосредоточенный, размахивая палкой, он мерил улицу большими шагами.