Майдан. Нерассказанная история
Шрифт:
3 марта Донецкий облсовет собрался на сессию — переизбирали руководителя. Под стенами здания в это время плескался митинг. Не слишком многочисленный — тысячу человек максимум. Тем не менее… На митинге «избрали» своего «губернатора». Им стал мелкий донецкий предприниматель и аниматор Павел Губарев. По сообщениям местных СМИ, в сессионный зал облсовета его завел лично тогдашний начальник донецкой милиции Роман Романов.
Вам знакома эта фамилия, правда? Это тот самый Романов, которого считали «человеком Александра Януковича». По сведениям СБУ, Романов получал от Александра Януковича
Павел Губарев поразил донецких депутатов тем, что потребовал признать себя «губернатором», Верховную Раду Украины и Кабмин провозгласить нелегитимными, уволить всех местных силовиков и открыть доступ к ресурсам, позволяющим взять управление областью в свои руки. Разумеется, Губарева вытолкали взашей. В ответ сепаратисты, дежурившие на площади, начали штурм здания. Ту первую атаку удалось отбить.
С тех пор митинги уже не стихали. Кроме Донецка, в Одессе, Харькове, Луганске, Днепропетровске сторонники «русского мира» выходили на площади своих городов. Наиболее массово — по выходным. Где-то их было до полутора тысяч — как в Харькове, где-то двести человек — как в Луганске. Где-то — как в Днепропетровске — им навстречу выдвигались проукраинские активисты, в том числе футбольные фаны.
И по форме, и по сути все это очень напоминало Майдан. Восточный Майдан. Майдан наоборот. Не Антимайдан, на который в Киев за копейки сгоняли бюджетников и гопоту «с района», но именно Майдан наоборот — проявление недовольства людей, убежденных, что их позицию не слышат, с ними самими не считаются, их малая родина «недолюбленная», а их регион либо «кормит всю страну», либо, напротив, «недостаточно получает» из Киева. Точнее, так: если в столице Украины произошла буржуазная — со всеми ее классическими признаками — революция, то на востоке — пролетарская.
Но в Киеве тогда этого не поняли. Только-только становившаяся на ноги новая центральная власть по закону бумеранга оказалась в положении, в котором находились ее предшественники по отношению к столичному Евромайдану. И что делать со всем этим, в центре положительно не знали.
Первый вице-премьер Виталий Ярема заявил, что сепаратистские акции оплачиваются Виктором Януковичем. Тогда все были убеждены, что со стороны беглых представителей прошлой власти это своего рода месть. Попытка раскачать ситуацию, дабы показать, что «есть люди, которые думают иначе. И их немало». Раскачать в расчете на что, на какое продолжение, тогда, правда, было непонятно.
В каждом регионе протест имел свои особенности. Так, в Харькове он был наиболее агрессивным и жестоким — в массовых драках проливалось много крови. В Донецке протестующие никак не могли внятно, подчеркиваю — внятно, сформулировать требования: разброс этих требований поражал воображение. А в Луганске протест имел даже идеологическую подоплеку.
6 апреля в Луганске было захвачено местное СБУ. Изначально его пикетировали с требованием освободить из-под стражи лидера местной радикальной организации «Луганская гвардия» Александра Харитонова (Харитонова «закрыли» накануне, вменяя ему призывы к свержению действующей власти, к разделению страны и т. д. — стандартный набор сепаратиста).
Что
Удивительно, но силовики вняли требованиям протестующих: Харитонов, иже с ним — еще пять человек — были отпущены. В эйфории — «раз пошла такая масть» — протестующие решили заполучить еще один трофей: занять луганское отделение СБУ. Особую ценность представляла оружейная комната СБУ, где хранилось оружие.
В этот же день в Донецке митинговало около двух тысяч человек. Бросив гранату в холл ОГА, они зашли внутрь. Над зданием взмыл российский триколор. Милиция поначалу пыталась делать вид, что препятствует, но реального сопротивления — во избежание кровавой каши — не оказывала. Захватчики зачитали резолюцию, в которой требовали немедленно созвать внеочередную сессию Донецкого областного совета и принять решение о проведении референдума относительно вхождения области в состав России. Крайний срок — полночь.
Естественно, местные депутаты и не подумали собираться. В отместку на следующий день сепаратисты их «распустили» и провели свою «сессию», на которой приняли два решения.
Первое — о создании Донецкой Независимой Республики в составе России. Второе — о проведении референдума о суверенитете области не позже 11 мая. По словам предводителей сепаратистов, оба были согласованы с протестным активом Харькова и Луганска — ожидалось, что там тоже вынесут подобные резолюции.
В это самое время в Харькове тоже захватили ОГА. И тоже подняли над ней флаг России. Правда, в отличие от донецких «коллег», харьковские сепаратисты никаких требований не выдвигали. Установив контроль над зданием, они попросту улеглись спать. Что настораживало еще больше, чем если бы они домогались развала НАТО, скажем.
В Донецке возле входа в ОГА выросла баррикада — заваленная арматурой, шинами, колючей проволокой. Слева и справа бочки с зажигательной смесью. В любой момент конструкция могла взлететь на воздух. Охраняли ее хмурые мужики в аптечных масках (балаклавы попадались, но редко). Да, это были обычные донецкие мужики — с большими грубыми руками, обтрепанными непростой жизнью лицами, бедно одетые. Эти люди не состояли в каких-либо политических организациях, и с формулированием собственных целей, как уже говорилось, у них тоже были проблемы. Они просто хотели, чтобы «их услышали». Что свидетельствовало бы о том, что их «услышали», они и сами толком не знали.
Посмотрите фоторепортаж с «народной сессии», проводившейся в сессионном зале облсовета захватчиками. Люди не скрывали лиц, не таились — искренне радовались «проголосованным» «решениям», бурно выражали эмоции. Они действительно думали, что вот оно — народовластие, что теперь они сами стали хозяевами своей судьбы.
Где они сейчас — те, кто 7 апреля заседал в сессионном зале об-лсовета? Сколько из них выжило, скольких сгноили в подвалах вооруженные бандиты, сколько, прозрев, успело унести ноги на «большую землю»? Ответов нет.