Майенн
Шрифт:
— Вот это философия! — Чом фыркнул. — В такой момент мы должны слушать твои пространные пустые рассуждения! Ты заметил, Дарока, что я вызываю у тебя отвращение. Так ты, в свою очередь, просто утомляешь меня своей изнеженностью и слабостью. Разговоры об этике, порядочности и прочей мишуре — это привилегия преуспевающих богачей. А когда тебе самому приходится выкарабкиваться из грязи к солнцу, цепляться за каждый шанс зубами и когтями, то подобные пустые разговоры — непозволительная роскошь!
— Вряд ли поступки, свойственные цивилизованным
Чом пожал плечами:
— Что значит быть цивилизованным теперь? Жить в добротных домах, не нарушать законы и заботиться о ближних? Развитые планеты и города куда больше походят на жестокие джунгли, чем малые миры, которым отказывают в цивилизованности. А что касается этики… Предположим, Тормайл захочет отпустить всех нас, но взамен потребует оставить тебя здесь, заставив, таким образом, принести себя в жертву ради блага остальных. Как ты поступишь, Дарока? И что сделает Эрл: примет ли это как неизбежное или не захочет мириться с этим?
— Это пустой, риторический вопрос.
— Неужели? — Чом прищурил глаза, — я допускаю это. Но я знаю, что все еще существует конкретная причина, которая не дает нам улететь отсюда. Эрл, может ты объяснишь? Тормайл сделал тебе какое-то конкретное предложение?
— Нет.
— А если он предложит тебе новую сделку, скажем, чтобы ты остался здесь, а мы все — улетели?
— Эрл не останется здесь один. Я буду с ним, — тихо сказала Майенн.
— Любовь, — с усмешкой произнес Чом, — сумасшествие. Карн, давай пошлем их всех к черту и посмотрим еще раз, что мы можем сделать с кораблем.
Все входные люки были наглухо задраены. Дюмарест тщательно исследовал все, но безрезультатно. Чом и Карн пытались сбить замки камнями, но металл был куда крепче камня, который крошился, ломался при ударах, не причиняя ни малейшего вреда металлическим запорам.
— Должен же быть какой-то выход, — разъяренно проговорил Чом. — У нас есть мозги, воображение, опыт. Замок есть не что иное, как обыкновенный кусок металла, так неужели мы не можем найти возможность сломать его сопротивление? Карн, может нам попробовать вентиляционные выходы?
— Без инструментов мы бессильны.
— А если устроить какой-нибудь взрыв? — Чом был вне себя. — Таран, наконец?
Их самым действенным инструментом был самодельный молоток. Дюмарест ножом сделал мощную ручку, к которой прикрепил очень крупный кусок скалы. Трижды, вкладывая в удары всю силу мышц, вес тела, Эрл пытался сбить замок. Металл гнулся, на нем появились вмятины, но Карн, осмотрев замок после ударов, угрюмо покачал головой:
— Замок держится по-прежнему. Мне кажется, что мы не справимся с ним таким методом.
— Мы должны пытаться. — Чом был неукротим. — Не думай о вреде и ущербе, который мы сможем причинить твоему пресловутому кораблю. Лучше помоги мне починить молоток: камень сдвинулся, веревки плохо держат его.
Стоя около Эрла, Майенн тихо сказала:
— Наверное, наши злоключения
— На первый взгляд, может и так, — осторожно ответил Эрл, — но, с другой стороны, возможно, он решил подвергнуть нас последнему тесту: если у нас есть мышление, сообразительность, то мы обязаны суметь справиться с такой простой задачей, как взлом замков корабля.
— Но ведь мы не смогли сделать это и раньше, хотя пытались?
— У нас были другие мотивы, причины. Тогда нам нужно было оружие, укрытие. Теперь же мы все вместе хотим покинуть эту планету. Если нам удастся вскрыть этот люк, возможно, мы выиграем.
Дюмарест следил за Чомом, который поднял для удара починенный молот. Его мышцы напряглись, толстые плечи слегка согнулись от тяжести. Он замахнулся и вдруг, остановившись, словно споткнулся и опустил молот на траву.
Карн резко спросил его:
— Что случилось?
— Я не могу понять. — Чом растерянно смотрел на молот, ударившийся о что-то невидимое и выпавший из его рук. — Дарока?
— Это барьер, — тихо произнес Дарока, — невидимый, но непреодолимый, похоже. По-моему, он опоясывает весь корабль.
— Нет, только не корабль, — сказал Карн, проверяя и осматривая пространство, — этот барьер вокруг нас.
Он опоясывал их по кругу, словно прозрачный цилиндр, сконцентрировавший в себе энергию противодействия. Цилиндр был прозрачен, давая им возможность видеть все вокруг, но он не выпускал их наружу, словно мощная клетка. Исследовав все вокруг себя, они поняли, что эта отмеренная им клетка имеет около десяти футов в диаметре и на два дюйма выше их роста. Дюмарест бросил свой нож в землю, но он остановился, не долетев на дюйм.
— Эрл? — глаза Майенн были полны тревоги и страха; она коснулась его руки, — что происходит?
— Мы заключены в коробку, клетку.
— Еще одна клеть? Но почему? Чего он добивается, мучая нас таким образом?
В воздухе раздался отчетливый голос Тормайла:
— Эрл, милый, сейчас ты сможешь доказать свою любовь. Это своеобразная сделка. Только действуй быстро, или ты уже никогда не сможешь помочь своим друзьям. — Голос выдержал паузу и продолжил. — Итак, милый, твои друзья — взамен тебя самого!
Клеть, в которую они были заключены, потеряла прозрачность, стала ощутимой на ощупь и твердой. Теперь лишь сверху к ним проникал свет летнего дня. Карн нервно начал мерить шагами площадку:
— Мне все это очень не нравится, — заключил он, — я не понимаю, что он хочет от нас.
— Еще один тест, — тихо промолвил Дарока, — новая выдумка Тормайла. Но что он хочет выяснить на этот раз? Эрл, может, он объяснял тебе хотя бы намеками, каковы его намерения?
Дюмарест не отвечал, внимательно ощупывая стены, пол, осматривая потолок. Материал, из которого была сделана ловушка, казался твердым и холодным.