Майка
Шрифт:
– Откуда эти итальянцы взялись? – спросил я у говорящего немного по-русски местного.
– Так они же наши соседи, здесь до границы рукой подать, – таким был смысл его ответа.
Около итальянцев сразу же возникла толчея, я там тоже вволю порезвился, пока жена всякой никому не нужной ерундой торговала. Именно там я и оставил немалую часть денег, вырученных нами за всё, что мы привезли на продажу. Главным, что я там купил, были наборы посуды с антипригарным покрытием, у нас такого ещё никто не видел, да и в Югославии они, вероятно, были в новинку, так как расходились лихо. Я их приобрёл десятка полтора. Красочная коробка,
Один набор мы оставили себе, но потом пожалели – надо было и его продать. Сущей ерундой оказалась эта итальянская посуда: судочки без крышек, предназначенные для выпекания кондитерских изделий, с неплохим покрытием, но настолько тонкими стенками, напоминавшими ватманскую бумагу, что чуть заденешь – и сразу же мнутся. А там остаётся их только на помойку вынести, где они у нас вскоре и оказались.
Но это было уже потом, а пока я гулял вдоль парапета и всё ждал того деда-профессора, который за деньгами пошёл. Наши уже в автобусе сидели, а он всё не показывался.
– Надя, Толя, идите скорей, мы уже уезжаем! – закричал было Фима, но осёкся, поскольку увидел, как, сильно прихрамывая, с горки спускается пожилой человек. Из автобуса его тоже заметили и попросили водителя ещё минуточку подождать. Всё закончилось замечательно, свой товар мы продали полностью.
Оставшееся время мы провели в ленном валянии на пляже, купании в бассейне и долгих разговорах обо всём на свете. Михаил каждый день, как на работу, ездил на перевязки, рана не заживала, постоянно нагнаивалась, ему её резали, чистили, чем-то заливали, а на следующий день всё повторялось снова. Только перед самым нашим отъездом нога более или менее поджила, но он так и приехал домой прихрамывая.
Ну а закончилось наше пребывание в Югославии тем, что мы целый день провели в Белграде в безудержной трате остатков денег. Чего мы только не накупили, в основном, конечно, себе любимым, мамам с папами и прочим братьям и сёстрам, но многое по приезде перекочевало на полки знакомых магазинов, что позволило не только полностью окупить поездку, но и прилично заработать.
Часть вторая
За удочками
Глава первая
Предыстория к истории
Почти всю осень 1989 года я провёл в непрерывных разъездах, с головой погрузившись в одну сложную проблему, так что у меня не было времени, чтобы мотануться по-быстрому в Казань и отдать Майе деньги за её посылку. А потом Майка куда-то исчезла, ни по телефону не отвечала, ни сама не звонила. Я уж беспокоиться начал, но толку от этого было мало. Пропала подруга, осталась только надежда, что ничего плохого с ней не случилось и она сама когда-нибудь объявится и всё объяснит.
Так и произошло. Однажды в бурное течение моей жизни вмешался неожиданный телефонный звонок. Надя поставила на стол обед и присела рядом в полной готовности узнать, как у меня дела. Я не спешил исповедоваться, с аппетитом съел и первое, и второе, но только взял в руки чашку с ароматным свежезаваренным чаем, как в комнате зазвонил телефон. Супруга сразу же вскочила, и вскоре я услышал, как
– Иди, Анатолий, иди скорей, это твоя Майка любимая. Я ей говорю: человек только что явился домой, сидит ест, перезвоните через полчасика, так нет, неймётся ей. «Извините, Надя, но мне он нужен очень срочно, а позже я не смогу позвонить, вы же знаете, что дома у меня телефона пока нет», – передразнила она Майку. – Вот и иди теперь, разбаловал ты её.
– Толя, у меня к тебе огромная просьба, – даже не поздоровавшись, быстро-быстро начала говорить Майка. – Встреть меня послезавтра, я на «Татарстане» приеду, только обязательно встреть, у меня вагон десятый, и машину не забудь, а кроме того, постарайся на вечер взять два билета на обратную дорогу в СВ, у нас их не продают, говорят, только в Москве купить можно.
Она всё это проговорила, потом вдруг всхлипнула и сразу же положила трубку.
Делать было нечего, и в назначенное время я стоял на перроне, наблюдая, как длинная зелёная змея поезда втягивается в узкое пространство между платформами. В такой момент у меня всегда возникает странное чувство, что вот сейчас поезд промахнётся и пойдёт по прямой, сметая всё на своём пути. Каждый раз я вот так стою, смотрю, а сам кошу глазом в ту сторону, куда бежать придётся, если всё произойдёт, как мне видится, а потом даже пот, выступивший от напряжения, со лба утираю. И на этот раз я с облегчением выдохнул, когда поезд, сделав пару сложных переходов со стрелки на стрелку и извиваясь изо всех сил, наконец остановился.
Место, как оказалось, я выбрал не совсем удачное, и пришлось почти бегом миновать пару вагонов, поэтому, когда я добрался до нужного десятого, моя подруга уже стояла на перроне, крутя во все стороны своей изящной головкой.
– Майя, какая ты красивая! – почти прошептал я ей в ухо, когда мне удалось незаметно подобраться к ней вплотную – не ждала она меня с этой стороны.
– Толя, всегда ты шутишь, а я очень спешу. Побежали скорей, нам ещё надо на Киевский успеть.
Уже в машине, пока мы пробирались к вечно забитому Садовому кольцу, она мне коротко сообщила:
– В Югославию я съездила, почти месяц там прожила. Всё было настолько здорово, что я решилась туда переехать.
При этих словах она посмотрела на меня так, будто рукой моё сердце сдавила.
– Заявление на развод я подала на следующий день после возвращения, – продолжила она через пару минут, ждала, наверное, пока я сигарету раскурю. – Детей у нас нет, поэтому развели нас сразу – муж и не возражал, он вообще теперь неадекватный. А сегодня в Москву приезжает Милош, и нам надо успеть на Киевский вокзал, куда приходит поезд из Белграда. Вечером мы едем в Казань – с моими родителями знакомиться.
И она снова на меня посмотрела, но теперь уже вопросительно, так что мне ничего не оставалось, как со вздохом кивнуть. Правда, и дел-то у меня особых на этот день намечено не было.
К Киевскому вокзалу мы подъехали уже на грани опоздания. Майка побежала вперёд, а я на пару минут задержался на стоянке, ожидая, пока какой-то «чайник» выбирался из длиннющей шеренги машин, припаркованных около вокзального здания, зато свой «жигулёнок» мне удалось поставить почти у самых ступенек, по которым в это самое здание поднимаются люди.