Майкл Джексон: Заговор
Шрифт:
Поклонникам Джексона, присутствующим тогда в зале суда, было волнительно сидеть и наблюдать, во что превратили невинный жест Майкла в Берлине американские СМИ, которые крутили видезапись снова и снова. Масс-медиа представляли этот эпизод в таком свете, что певец казался безумным. И обязательно сюжет сопровождался отвратительными комментариями и распространившимися слухами, что у Джексона теперь могут отобрать детей. СМИ не могли насытиться "балконным инцидентом" и надоедливо толковали о том, какой он безответственный родитель.
Неудивительно, что Джексон ненавидел прессу.
И была определённая ирония в том, что он признался в этом именно Баширу.
Фильм,
Башир выставляет его безрассудным за желание выйти с детьми в публичное место, где они могут стать объектом папарацци. Башир убеждает, что не лезь Майкл на рожон, его дети Принс и Пэрис не попали бы в центр этого безумия. И нарочно подчёркивает, что Принса чуть было не затоптали папарацци. Майкл говорит, что больше никому не может доверить вывести своих детей в публичное место. Он признается, что чересчур опекает их, потому что любит больше жизни. За несколько минут до конца передачи, когда Башир возвращает внимание зрителей к Неверленду, каждый смог увидеть, как Джексон проводит целый день с группой детей из неимущих семей. Ребята радостно объезжают территорию ранчо на поезде, выполненном в полную величину, и Майкл ведёт себя как ребёнок – ест вместе с ними мороженое и играет, наблюдая, как загораются счастьем глаза детей из бедных городских районов. Как вдруг за кадром Башир пускает комментарий о миллионных отступных, заплаченных Джексоном мальчику, спавшему с ним в одной кровати, десять лет назад. И пока искренний голос журналиста заполняет зал заседаний, на экране появляется Майкл с детьми Арвизо – Гевином, Старом и Дейвеллин – и эта сцена моментально меняет атмосферу, царящую в зале суда.
12-летний Гевин сидит рядом с Майклом, положив голову ему на плечо, они держатся за руки. Майкл говорит о том, как замечательно, что Гевин больше не болен. Он рассказывает, что по прогнозам докторов, мальчик должен был умереть, и радуется, что теперь Гевин здоров и счастлив. Джексон настаивает, что черпает своё вдохновение в детях:
– Я вижу Бога в глазах каждого ребёнка.
Это комментарий даст пищу для насмешек и последующего осуждения Джексона всеми ведущими СМИ, которые нашли для себя допустимым смеяться и потешаться над этими словами.
Но в зале суда ни одна сцена не казалась смешной. А окружной прокурор упорно пытался обратить внимание присяжных на слова Джексона о том, что Гевин и его брат ночевали с ним в одной комнате. В фильме Джексон говорит, что если дети спят в твоей кровати, в этом нет сексуального подтекста. Он настаивает, что делить свою постель с ребёнком, значит просто проявлять любовь к нему. Майкл объясняет, что мальчики Арвизо ночевали в его комнате, наравне с его хорошим другом Фрэнком Кассио, подчёркивая, что, само собой, он вместе с Кассио спал на полу, а Гевин и его брат – на кровати.
Когда эта сцена появилась на экране в суде, казалось, что она проигрывается в замедленном режиме, и многие качали головами, недоумевая, почему поп-звезда решил делить свою спальню с маленькими мальчикам.
На лицах людей, сидящих на местах для присяжных, можно было увидеть появление невероятного осуждения, с которым они восприняли странное поведение Майкла Джо Джексона. А вместе с извращёнными намёками Снеддона, никто так и не сумел понять, отчего
Глава 5. Wanna Be Startin' Something
После того, как фильм закончился, и у Тома Снеддона к Баширу не оказалось дополнительных вопросов, настал черёд Тома Мезеро допрашивать британского журналиста. Адвокат был готов к дуэли.
– Мистер Башир, в процессе приготовления к шоу, которое мы только что посмотрели, вы должны были переговорить с мистером Джексоном, верно? – спросил Мезеро вполне дружелюбно.
– Верно, – ответил Башир.
– Мистер Башир, вы получили подпись Майкла Джексона на соглашении без присутствия юристов, так?
– Мистер Джексон подписал два соглашения, в каждом из которых он не ставил условий и дал согласие на свободу действий с моей стороны в съёмке фильма о нём.
Том Мезеро начал зачитывать длинный перечень вопросов, которые явно подготовил заранее. Адвокат желал знать детали трёх разных случае в Англии, когда на Башира подавали жалобы за "недобросовестную" подачу материала.
– Мистер Башир, были ли к вам применены санкции Телерадиовещательной комиссией по претензиям?
– Ответ на этот вопрос в том, что против меня было подано три иска, – начал Башир. – Две ключевые жалобы были признаны полностью необоснованными, материал был подан сбалансировано и правдиво. Третья жалоба была принята. Итак, могу ли я всё объяснить, чтобы всем было понятно?
– Разумеется.
– Британская Комиссия по Стандартам – не правовая организация. И у них нет особых полномочий проводить юридические слушания.
– И всё же, жалоба на вас, как на журналиста, была принята обоснованной, верно?
– Как я уже сказал, сэр, на меня было подано три жалобы. Две были полностью отклонены. Третья была принята, – заявил Башир.
Башир признал, что был обвинён в "нечестности" и в "нарушении соглашения". Он сказал, что эти два обвинения были с него сняты, однако третье стало причиной наложенных санкций. Суть жалобы состояла в том, что Башир не был объективен в своём репортаже, "не отразил полноту" картины – в общем, всё тоже самое, в чём позже обвинил его Майкл Джексон.
По ходу разбирательств проблемной "подноготной" журналиста, стало ясно, что Башир не планировал посвящать кого-либо в нелицеприятные детали своего прошлого. Башир пытался отстраниться от этой темы, и присутствующие в зале суда смогли увидеть, в сколь щекотливое положение он попал из-за вопросов о его "нечестной" журналистской практике.
Том Мезеро спрашивал о том, какое впечатление у Джексона Башир формировал о самом себе, о множестве обещаний, что он давал, и которые помогли ему привлечь Майкла к полному и безграничному сотрудничеству в своём проекте. И, хотя Мезеро периодически встречал отпор со стороны высококлассного адвоката Башира – Теодора Бутро, представляющего интересы телесети "ABС", – он всё равно продолжал гнуть свою линию в допросе. Протесты были часты и последовательны, основой их был защищающий Башира закон штата Калифорния о конфиденциальности информации, в котором было прописано, что запрещено вынуждать журналиста свидетельствовать о фактах, обнаруженных им во время работы над сюжетом.